нет. И никогда не было. Ещё тогда, двадцать лет назад, мы пришли к выводу, что ищем то, чего нет. Всё, с чем мы работали — это лишь более и более мощные наркотики, и психотропные средства. Вся эта история про «DL-2», а потом и «DL-4» — фикция. Ваш отец решил прикрыть проект. Но не успел… увы.

— Ты так ни хера и не понял, осёл. — сказал Тимур и сплюнул кровью себе под ноги — Ослом был, ослом и подохнешь.

— Что ты сказал?

— Отец тебя и здесь сделал. А ты, осёл, за двадцать лет так ни хера и не понял.

— А ну, повтори! Повтори ещё раз! — Тарасенко схватил Тимура за волосы, резко развернул к себе и поднёс к его глазу скальпель — Повтори это ещё раз, мразь!

Их глаза оказались в нескольких сантиметрах друг от друга. Тимур улыбнулся. Он не боялся.

— Отец тебя сделал! — медленно проговорил Тимур. Вот сейчас — хорошо. Сейчас он чувствует. Он видит в глазах Тарасенко маленького мальчика. Маленького, обиженного на весь мир ублюдка, который никогда не любил и не будет любить никого, кроме себя. Таких надо лечить в самом начале. Ещё в песочнице, пока они держат в руках пластмассовую лопатку, а не автомат с боевыми патронами или власть над жизнями других людей.

— Формула там, в тетради, — тихо проговорил Тимур. — Готовая формула. Отец разработал её. А потом увёл расчёт в сторону. Знал, что ты, крыса, стоишь за спиной. Он выиграл и эту партию. А ты так ничего и не понял.

Глаза Тарасенко наполнились желтизной. Тимур чувствовал волны ненависти, исходящие от него.

— Сколько лет тетрадь пролежала у тебя? Сколько раз ты перечитывал его расчёты? Сколько раз пытался понять? И кто ты после этого? Иди, посмотри. Шесть страниц до конца. Написана одними чернилами, зачёркнута — другими. Ну!

Тарасенко колебался. Но Тимур был абсолютно спокоен. Знал, что говорит правду. И Тарасенко почувствовал это. Отпустил его, пошёл к тетради.

В этот момент дверь открылась, послышались шаги. Тарасенко замер, положил шприц на стол, потянулся к пистолету. В проходе показался Химик.

— А чё это вы тут?

— Максим! Помоги! Скорее, давай сюда, — затараторил Тарасенко не своим голосом.

— Что случилось?

— Скорее, помоги мне их развязать! Давай, ты Тимура, а я Полину. Пока они не пришли!

— Кто? — Химик никак не мог понять, что происходит.

— Потом объясню! Давай, помоги мне!

— Макс, это он! — закричала Полина. — Это он нас сюда! Не верь ему!

— Не слушай её, — перебил Тарасенко. — Видишь, истерика. Давай, развязывай! Потом объясню.

— Что тут произошло? — продолжал растерянно бормотать Химик и взялся за верёвку на руке Тимура.

— Осторожно! Это он! — прошипел Тимур. — Это он, Макс!

Глухой удар, Химик тряхнул головой и повалился на пол. За его спиной стоял Тарасенко с пистолетом в руке. Выстрела не было, он ударил рукоятью.

— Нет человека, нет проблемы, так? — сказал Тарасенко. — Ну что ж, значит, будет четыре трупа.

Химик лежал на полу без сознания, по его волосам текла кровь.

— Да что ж ты за тварь такая! — закричала Полина.

Тимур молчал, выкручивая руку. Химик не успел развязать верёвку. Но натяжение стало слабее.

Справа мелькнула тень. Из-за стены выскочил Михал Юрич и бросился на Тарасенко. Они сцепились, повалились на стол. На пол посыпались реактивы. Разбилась какая-то колба. Вспышка! Огонь! Рыжеватое пламя быстро охватило лежащий вокруг хлам. Старые ватманы и пачки бумаг вспыхнули, как хворост.

Тимур рывками вытащил левую руку из-под верёвки. Затем освободил правую и грудь. Подбежал к Полине.

— Тимур!

— Дыши спокойно. — Пока он отвязывал её, дым заполнил комнату. — Пригнись и к выходу!

— А ты?

— Вперёд! — он подтолкнул Полину.

Тимур повернулся. Михал Юрич прижал Тарасенко к полу и осыпал его тяжёлыми ударами кулаков. Кажется, он уже и не сопротивлялся.

— Михал Юрич, помочь?

— Выводи их!

Химик лежал рядом, в двух шагах от Тимура. На полу под его головой лужица крови. Дым всё сильнее. Думать некогда. Тимур схватил Химика и потащил к выходу.

Вместе с Полиной они перенесли его метров на десять от здания. Тимур убедился, что Максим дышит и побежал обратно.

За эти секунды дыма значительно прибавилось. Он стелился под потолком и быстро заполнял коридор. Тимур пригнулся, натянул майку на нос и подбежал к лестнице. Здесь дела обстояли хуже. Ступеньки уходили вниз, прямо в густое чёрное облако.

Почему Михал Юрич до сих пор не вышел?! Тимур набрал побольше воздуха и махнул вперёд.

Хлопок, яркая вспышка. Его сбило с ног, толкнуло назад. Рука неудобно подвернулась в плече и с хрустом выгнулась в обратную сторону. Так больно, что он не мог кричать. Не мог даже вдохнуть! Сердце сжалось, а потом резануло дикой болью.

И тут раздался второй взрыв — ещё громче.

*

Воробей скачет по белой полоске подоконника. Недоверчиво озирается по сторонам, но уже не пугается, как раньше и не улетает, едва схватив зёрнышко.

Тимур ещё вчера заметил его. Утром снова рассыпал семечки на углу подоконника и открыл книгу. Не прошло и часа, как крохотные лапки засеменили с той стороны стекла. Тимур проследил за птицей одними глазами, довольно хмыкнул.

В больничной палате пахло спиртом и лекарствами. Он наловчился делать всё одной рукой и уже не обращал внимание на гипс. Повезло ещё, что не положили на растяжки, как соседа с ногой.

К концу недели опухоль на руке начала спадать, но кожа под гипсом теперь невыносимо чесалась. Находчивый Химик достал где-то спицу, обмотал конец синим шерстяным шнурком. Назвал своё изобретение «чесалка универсальная» и торжественно вручил её Тимуру. После этого жить стало легче.

Полина навещала его каждый день. Приносила фрукты, свежую одежду. Один раз приехала со своими родителями. Они оказались очень открытыми людьми, звали Тимура в гости после выписки. И даже привезли ему небольшой телевизор. Теперь Тимур знал весь скорбный список дневных телепередач для домохозяек.

После того, как пожар потушили, в лаборатории были найдены останки одного человека. Не двух, а именно одного. Тело обгорело так сильно, что пришлось проводить экспертизу. Все эти дни они ждали заключения специалистов.

— Это Михаил Юрьевич. — сказала Полина, войдя в палату.

— Да ты что… — Тимур прикусил губу.

Конечно, они предполагали и такой вариант. Если в лаборатории нашли только одно тело, значит… Бесконечное множество вариантов развития событий сводилось к трём основным предположениям. Либо Михал Юрич спасся, но куда-то пропал. Либо второе тело просто не обнаружили. Либо спасся не Михал Юрич и это уже совсем другое дело.