Интересно, что они собирались увидеть? Что я отброшу в сторону охлаждающие компрессы и пущусь вприсядку, порадовав их своим чудесным исцелением?

– Ну как? – спросила жена Саши.

– Лучше! – уверила я.

– Водочки, Василиса Антоновна? – предложил радикальное средство один из мужиков, и я вспомнила, что нас с ним представляли друг другу не то в овчарне, не то в конюшне, зовут его, если я не ошибаюсь, Захар Кузьмич, он отец Сашиной жены, и он же один из совладельцев этого хозяйства.

– Что ты несешь? – возмутилась тут же женщина. – Какая водка!

– Так я исключительно в медицинских целях, – принялся оправдываться мужик. – Это ж при стрессе лучшее дело!

– Тебе только б выпить! – ругалась тетка. – Только повод дай!

– Так я ж не себе, а девушке предлагаю, – гнул свою линию мужик.

– Ты что, не видишь, что девушка столичная, модельерка, наверное, – поругивала его без огонька тетка. – Она такую гадость не пьет! Не то что вы тут, лишь бы за воротник накидать!

Ну это она зря, эта девушка и водочки может, тем более мужик прав – после таких волнений она лучшее русское народное средство от нервов. Но водку я если и пью иногда, то только очень хорошую, у моего папика есть друг, который сам делает водку по старинным рецептам. Вот такой не грех и усугубить пару рюмочек!

А тетка, хитрюща-а-ая, мужика-то поругивала, но больше для красного словца и с целью изучить мою реакцию. Судя по выражению лиц остальных мужчин, они бы и сами с удовольствием усугубили сейчас в тех же медико-успокоительных целях, но смущались открыто начать это дело в присутствии главной пострадавшей, оказавшейся, на грех, утонченной столичной штучкой. А в грязь мордасами перед ней тоже не хотелось, скажет потом, что деревенщина бескультурная, так бы и глубоко по фиг с ней, с девицей-то, но она гостья и подруга самого хозяина… Охо-хо! Вот и терпели.

– Водочки, Захар Кузьмич, – отвечала «девица» в моем лице, – было бы сейчас самое то! Только хорошей, извините, но спиртовую гадость разбавленную я не пью.

– Так сами делаем! И на ягодках настаиваем, не водка, а чистая слеза! – душевно обрадовался мужик и, расталкивая собравшихся локтями, ломанулся за «лекарством».

– Я бы и закусить не отказалась! – вслед ему озвучила я свои пожелания.

Что тут началось! Второй мужик, имени которого я не вспомнила, ринулся догонять Захара Кузьмича, тетка, у которой, по всему видать, отлегло от сердца, что надо марку держать перед хозяевами да перед фифой столичной, всплеснула руками:

– Ой, да что ж мы в самом деле! Гостью голодом держим, ничего не предложили! А она, бедная, уж и так натерпелась страху-то! Олька, что стоишь дурой, бегом стол накрывать!

И, ухватив Ольгу за локоть, потащила за собой куда-то. А Саша потрусил следом за ними. Битов стоял в излюбленной позе – руки в карманы – и улыбался довольно ехидно.

– Ты понимаешь, что дала отмашку на Великое Застолье?

– Что, все так серьезно? – немного испугалась я.

– Более чем, – не успокоил Битов. – Сейчас тебя начнут Угощать. И это с большой буквы, и отказываться нельзя, оскорбишь хозяев.

– А… – беспечно отмахнулась я. – Ну пусть люди за мной поухаживают, ничего не имею против.

Владислав Константинович Битов не зря делал столь многозначительное предупреждение. Минут через двадцать в комнату вбежала старшая из женщин, к тому моменту я уже успела узнать от Битова, что это Ольгина мать и зовут ее Марина Павловна, и, оттеснив круглым плечом Влада от моей персоны, сама заботливо подхватила меня под ручку и, придерживая за спину, как инвалида, повела куда-то, приговаривая:

– Идем, милая, за стол, все уже готово, только тебя красавицу ждем. Голодная небось и намучилась, страху-то какого натерпелась, сердешная! Ужас!

Так, причитая ласково, она и проводила меня в столовую, и я увидела огромный стол, заставленный всевозможными яствами, и слегонца даже струхнула, вспомнив предупреждение про Великое Угощение.

На столе уже красовались домашние соленья-варенья, картошечка, щедро посыпанная свежим укропом и исходящая душистым парком, огромное блюдо с маленькими пельмешками ручной лепки, на которых быстро таяли кусочки слезистого масла, тарелки с домашними колбасами и копченостями, нарезанными добрыми кусками, сало, розовеющее бочками тонко нарезанных кусочков, на небольшой деревянной дощечке, на дощечке побольше свежий козий мягкий сыр, зелень огородная большим букетом со свисающими стрелками зеленого лука, огромная фарфоровая миска с кусками пряного тушеного кролика (видимо, готовившегося с утра и как раз поспевшего к столу), посверкивающие шляпками соленые рыжики, сдобренные репчатым лучком и душистым подсолнечным маслом, какие-то еще плошечки и мисочки поменьше…

За столом сидели в ожидании главной героини дня все присутствовавшие ранее и еще новые лица, которых я смутно помнила, в количестве не меньше пяти человек. М-да! Кажется, я попала!

Но после первой рюмки, налитой до краев и поднятой за мое здоровье, меня словно отпустило что-то, тепло разлилось по телу, и не успела я закусить с чувством и смаком, как уже налили вторую и провозгласили тост за то, что все обошлось.

За это я тоже с удовольствием приняла, поддержав компанию. Но на этом решила затормозить и угоститься, не обижая хозяев, кажется, я уже упоминала, что поесть я люблю.

А было божественно вкусно! Я честно пробовала все! Народ расслабился немного, тоже отсутствием аппетита не страдая, да и стресс благополучно исцелился посредством принятия горячительного напитка внутрь. И тут Саша обратился ко мне:

– Василиса, мне очень хочется спросить…

– Ну спрашивайте, – щедро дозволила я.

За столом повисла тишина любопытного ожидания.

– А что вы говорили быку, когда сидели на заборе? – Александр тут же покраснел.

Я, выдержав театральную паузу, чтоб уж точно никто не отвлекался и уровень любопытства дошел до хорошего градуса, порассматривала пельмешку, наколотую на вилку, видом продукта осталась довольна, отправила ее в рот, прожевала и призналась с почти скучающим видом:

– Я объясняла ему, что у нас с ним ничего не получится и ему лучше идти улучшать породу местных коров. Но он почему-то к хорошему совету не прислушался и предпочел долбить башкой забор.

Тишина. Зритель переваривает сказанное. И тут Битов захохотал во все горло, и к нему тут же присоединились остальные. Я продержалась секунд пять и пристроилась к общему веселью.

– А как вы бежали! – ржал Сашка. – Я оглянуться не у-у-успел, а она уже на столбе сидит, обняла его и с Ганнибалом раз-разговаривает!

Дом сотряс новый взрыв хохота.

– Это что! – подхватила я. – А как я летела!

– А на четвереньках, на четвереньках… – хлопал огромной ручищей по столу Захар Кузьмич, проливая смешливые слезы. – Бах, приземлилась и как побежит! Быстро-быстро!