— Поговорив с ним на его же языке, — пояснила Анна. — Нужно дать в СМИ информацию, что автор этих писем пойман.

— Зачем?

— Потому что иначе третьего письма мы можем ждать целую вечность, и оно будет таким, как хочется убийце, а не нам. Думаю, он давно уже все это спланировал. Чтобы чего-то добиться, мы должны изменить обстоятельства, добавить факторы, которые он не мог предугадать.

— Но я не могу объявить о поимке преступника, которого нет! — возмутился Чеховский.

— А если постараться? Чихуша, ты знаешь, что я не люблю тебя учить. Но буду, если сам не справляешься!

Ее план оказался простым, выполнимым — и даже умещающимся в рамки закона.

Им нужно было загримировать кого-то до неузнаваемости. Впрочем, претендентов на роль «кого-то» оказалось не так много. Взять на себя эту роль Анна не могла: им необходимо было вызвать ревность и зависть убийцы, в случае с конкуренткой-женщиной это невозможно, нужен мужчина. Чеховский участвовать наотрез отказался, это противоречило той репутации, которую он создал для себя в полиции. Оставался Леон, которому эта затея тоже не слишком нравилась, но не настолько, чтобы отказываться.

Его загримировали так, что не узнал бы и старший брат, сфотографировали, а потом заявили всему миру, что он арестован. Неадекватный тип присылал в газету странные письма, назвался убийцей. Хулиганство. Расследование убийств продолжается.

По замыслу Анны, это должно было разозлить убийцу. Он-то был уверен, что сообщает полиции ровно столько, сколько хочет! Но арест предполагаемого «мошенника» подрывал значение его писем. Анна ожидала, что из-за этого он либо отступит, либо пришлет опровержение, причем скоро.

Но был и еще один исход, которого Леон боялся тайно, а Чеховский — открыто:

— Что если он убьет еще кого-то? Просто чтобы доказать, кто здесь хозяин положения?

— Не убьет. Он не спонтанный убийца, есть все основания полагать, что он тщательно выбирал жертв и долго следил за ними. Если он торопится, долго следить не получится, а сбивать свой сценарий он не будет. Ему останется лишь пользоваться теми данными, которые у него и так есть. То есть, сообщить нам больше еще о трех жертвах, доказать, что они действительно существуют. Пока, по двум жертвам, толковый профиль не составлю даже я. Если их будет пять…

— Это будет катастрофа, — простонал Чеховский.

— Это уже катастрофа. Но мертвых мы не оживим, а спасти живых сможем.

Сейчас мяч был на стороне убийцы, им оставалось только ждать, работая с теми немногочисленными данными, которые дали им два первых убийства. По крайней мере, к этому готовился Леон. Но оказалось, что у Анны другие планы.

Он уже привык к их новому, пусть и временному, дому. Он даже разобрался, что это за место. Часть компаний здесь была настоящей, и арендаторы помещений не догадывались, что находится по соседству. Но были и подставные компании, призванные скрыть нечто большее, тайное. Анна утверждала, что ничего опасного рядом нет. При этом «противозаконного» она никогда не говорила.

Странное помещение, через которое можно было попасть в их квартиру, оказалось складом реквизита при студии, которой никто никогда не пользовался. Однако за реквизитом частенько заходили, и Леон пытался узнать, что это за люди, но Анна настоятельно советовала не общаться с ними.

Были в здании и пустые комнаты, чаще всего — запертые. В одну из таких комнат они и направились, вернувшись из полицейского участка. Там их уже ждали — правда, не человек. Войдя в небольшую комнату, Леон увидел манекен, изображающий человеческое тело, несколько камер на штативах и новую бейсбольную биту.

Такое сочетание предметов обычно не сулило ничего хорошего.

— Мне понравится то, что сейчас будет происходить? — осведомился Леон.

— Ну, если ты настроишься на правильный лад и не будешь занудничать, — очень может быть. Но я сомневаюсь. Для начала, потрогай даму.

— Ты издеваешься?

— Серьезна, как протестантский проповедник.

Леон ожидал, что манекен на ощупь будет пластиковым — как и полагается манекенам. На вид в нем точно не было ничего особенного. Однако оказалось, что кукла сделана из плотного и довольно мягкого силикона.

— Чувствуешь? — уточнила Анна. — Предельно точная имитация мышц, лучше за такую цену не добьешься!

— Теперь я даже не знаю, про что спросить: про цену или про то, зачем это все вообще нужно?

— Все сложно, как обычно. Так что будем двигаться поэтапно. Видишь биту? Тебе этой битой нужно ударить нашу любезную силиконовую даму от сорока пяти до пятидесяти раз. Сам будешь считать или лучше мне?

— Лучше я этого делать не буду.

— А придется. И я тебя очень прошу: не сдерживайся, бей изо всех сил. Строгого порядка ударов нет, как тебе будет угодно, но твоя цель — убить ее и максимально изуродовать лицо, чтобы скрыть, насколько аккуратно была удалена челюсть.

— Яс-с-сно… Челюсть на месте оставить?

— Челюсть не трогай, это не принципиально. Приступай, когда тебе будет удобно.

Леон не стал спрашивать ее, зачем этот цирк. И так ведь понятно! Они уже установили, что убийца отличается примерно таким же ростом и комплекцией, как Леон. А манекен этот — относительно точная копия Марианны Доброхотовой. Так что «упражнения» будут имитацией произошедшего в лесу убийства.

И все равно неясно, какой в этом толк. О случившемся с Марианной уже известно все, что можно! Все травмы, орудие убийства. Но если Анна не сказала сразу, то уже и не скажет. Это тот случай, когда исход спора известен заранее, проще начать, чтобы не терять время.

Никаких моральных терзаний Леон не испытывал. Не важно, насколько точно этот манекен копирует человеческое тело, ежу понятно, что это не человек — даже близко нет. Поэтому избиение манекена раздражало разве что своей бессмысленностью. Кукла, конечно же, упала после первого удара, но так и было задумано. Леон не остановился, он старался не думать о том, как выглядит со стороны, он просто дисциплинированно считал удары.

Не похоже, что Анна получала от этого зрелища какое-то удовольствие — или даже всерьез интересовалась им. Боковым зрением Леон видел, как она переходила от одной камеры к другой, потом проверяла что-то на планшете, и все это — с равнодушным видом.

Он досчитал до сорока пяти, потом добавил еще пару ударов — для чистоты эксперимента. Закончив, Леон отшвырнул биту и отошел в сторону. Крови, конечно же, не было, но манекен теперь едва узнавался. Силикон во многих местах был попросту раздроблен, кое-где обнажился металлический каркас манекена, одна рука отлетела в сторону. В целом, зрелище было пугающее — особенно если на секунду представить, что случилось с настоящим человеческим телом после такого же избиения.

— Довольна? — сухо спросил Леон.

— Вполне, — отозвалась Анна, одну за другой убирая камеры.