Никто и никогда не говорил мне такого, и смысл слов разве не должен меня отпугнуть, возмутить? Но нет, ибо не слова я слушала, а его голос, ловила хлещущую прямо в меня энергию безумного сексуального напряжения. Захватывая его все глубже, до иррационально-сладостной боли в горле, до льющихся по горящим щекам слез, до легкого удушья, что кружило голову больше-больше, я вся трепетала от его щедрейшей отдачи. Он ничего не прятал, не сдерживался, одаривая меня своей дрожью, хриплыми просьбами-приказами, восхитительно-похотливым жарким блеском глаз. Первобытное, необузданное наслаждение Рика било в меня бушующим потоком, и, не касаясь себя и пальцем, я оказалась на грани эйфории.

— А-а-а-а! — Рик заколотил кулаком в стену, впившись в меня абсолютно безумным взглядом и взмолился: — Пожалуйста-а-а!

И я мгновенно поняла, о чем он просит, и не отстранилась, с блаженством приняв его оргазм, бурный и долгий, до конца, до последнего рывка изливающегося члена, пока мужчина едва ли не ревел зверем надо мной:

— Да, до капли, принцесса-а-а! В тебе до капли! Я везде буду в тебе!

Он рухнул на колени, еще трясясь и задыхаясь, и властно обхватил мое лицо, начав яростно целовать перепачканные им же самим губы, агрессивно вталкивая свой язык к моему, как если бы стремился убедиться, что я не потеряла ни единой частички его вкуса. Даже помыслить о таком от бывшего мужа я не могла бы и окончательно потерялась в шокирующем свирепом обладании этого мужчины. Мне так нужно было освобождение, я была так близко! Схватив его ладонь, я направила ту себе между ног, но не получила желаемого.

— Какого черта ты не сказала мне, придурку, что пол такой, на хрен, твердый? — проворчал Рик, уверенно, но поразительно аккуратно укладывая меня на гладкие прохладные камни.

Едва лопатки коснулись пола, я взвизгнула, выгибаясь дугой, чем моментально он и воспользовался, прямо-таки содрав с меня джинсы вместе с бельем. Согнувшись, он поставил мои ступни себе на плечи.

— И здесь я тоже скоро буду! — пообещал он моей самой интимной части. — И без всякой гребаной резины, правда, кисуня? Будешь знать и ты на вкус своего Мангуста.

Несмотря на возбуждение, я затряслась от смеха.

— Господи, ты разговариваешь с моей… — едва ли не всхлипывая, спросила его. — Кисуня? Что за ужасное название?

— А как бы ты предпочла? М? — откликнулся он и с нажимом лизнул меня. — В моем лексикончике обычно для этого совсем другие слова, но, зуб даю, они тебе не понравятся. — И он опять лизнул, теперь пощекотав вначале кончиком языка меня… хм-м-м… гораздо ниже. — И здесь я буду… Везде буду. И только я всегда теперь, слышишь, принцесса?

— Ох, боже мой! — вскрикнула я от его новой бесстыдной ласки, подбросившей меня почти к краю. — Ты хочешь поговорить об отношениях? Сейчас?

— Не о чем тут разговаривать, — отрезал Рик. — Ты со мной. В п*зду твоего бывшего и вообще всех остальных мужиков, поняла? Не в твою, конечно.

Очередное облизывание из разряда «еще бы совсем-совсем чуть-чуть» заставило меня заколотить пятками по его лопатками и заскрести ногтями по полу, застенать, мотая головой. Спасите меня кто-нибудь! Этот мужчина по капле пьет саму мою душу, открывает мне неизвестное прежде значение слова «удовольствие». Разве это можно перенести?

— Я не услышал согласия, — пробурчал Мангуст, когда я уже всерьез готова была молить его об оргазме. — Не то чтобы оно мне в принципе нужно, но формальности надо соблюдать, ага.

— Я согласна! На все! — завопила я, вцепляясь в его длинную челку и толкаясь бедрами навстречу. — Только сделай уже что-нибудь!

— Нет, ну какое еще «что-нибудь»? Нужно говорить: «Отлижи мне, чтобы я кончила тебе на язык», — все растягивал мои мучения парень.

— Ри-и-ик! — взбрыкнула я, и он, хохотнув, с резким выдохом прямо в мою влажную сердцевину принялся целовать меня там с той же интенсивностью и страстью, что недавно губы.

И на этом, собственно, и все. Я кричала и кричала, скользя голой потной спиной по полу, выгибаясь так, что едва шею себе не свернула, и почти в отчаянии оттолкнула сама его голову, когда наслаждения стало чересчур.

— Ничего, я еще научу говорить мне всякие похабности, принцесса, — самодовольно ухмыльнулся Мангуст, поднимая нас с твердых камней. — Ну и где у тебя ванная?

Мои приставашки к Али в душе обломало подлое громкое урчание желудка. Я так-то всегда был не дурак хорошо пожрать, тем более просидел несколько часов на крыльце, а потом и попотел, но сейчас на удивление о пустоте в брюхе напоминали только эти заунывные звуки, в башку пока только сигналы от члена доходили, похоже. И я бы, если честно, забил бы на срочность с одной основной естественной потребностью ради другой. Уж больно аппетитно смотрелась моя принцесса с мокрой порозовевшей кожей — так и напрашивалась быть прижатой к стенке и насаженной по самые не могу.

Но, заслышав вопль баньши из моего живота, Али всполошилась и выскочила из душа раньше, чем я смог убедить ее остаться.

— У тебя нет аллергии на морепродукты? — спросила она, торопливо вытираясь.

— М-хм? — попытался я сосредоточиться на вопросе, что было нелегко, учитывая, что она как раз наклонилась, просушивая тонкие лодыжки. Задержись вот так, детка, еще на секунду, видок-то просто охеренный!

— Морепродукты! — напомнила мне принцесса, оглянувшись через плечо и поймав за визуальным домогательством, чего и не подумал скрывать. Так у нас еще не было, но будет. Скоро прямо.

— Нет, не припомню, чтобы у меня вообще была на что-то аллергия. — Ну кроме апельсинов, конечно.

Когда-то, сразу после переезда к па Джеку и ма Линде, я нашел в кладовке целый их ящик, купленный на всю семью в десять прожорливых подростковых ртов плюс родители, и слопал едва ли не половину. Сколько влезло. Потом весь на недели покрылся сыпью и чесался, как вшивый. Но апельсины любить не перестал. Вот такой уж я: что люблю — то люблю, ничем не перешибешь.

— А в принципе как ты к ним относишься? — уточнила Али, упаковывая как раз свои груди в выуженный невесть откуда лифчик.

— К ним? — усмехнулся я. — Предпочитаю в натуральном виде.

— А? — удивленно вскинула она глаза и, естественно сразу поняв, что я вообще не о еде. — Рик, я серьезно.

— И я серьезно. Что за беспонтовую херню ты совершаешь сейчас? — Я вышагнул из душа, содрал с нее бесполезную и даже вредоносную тряпку и зашвырнул куда подальше. — А насчет всяких морских гадов, я так-то их и не ел никогда толком и предпочел бы, чтобы там не было всяких щупалец, как в ужастиках, но из твоих рук сожру что угодно. Хотя мы можем просто заказать пиццу и успеть потрахаться еще разок, пока ее доставят.

Подкрепляя свои слова действиями, я сделал мою новую любимую штуку: сдвинул груди принцессы вместе так, что ее нежно-розовые соски почти поцеловали друг друга, и уткнулся лицом в ложбинку. Ну что тут скажешь? Кайф!