Капрал порылся в карманах и извлек какой-то свиток. Развернул, некоторое время изучал его, а затем направился к одной из стен. Остановился подле нее и принялся, периодически сверяясь с неизвестной бумагой, простукивать.

Он ничего не хочет мне объяснить? Сказать, что мы здесь забыли? Нет, я, конечно, в храмы хожу, но мне почему-то кажется, что сейчас не та ситуация.

Некоторое время я разрывалась между любопытством и страхом (в конце концов Мертвый Эгес — не место для прогулок), но в итоге все-таки решила, что еще только утро и выйти из города и перейти границу мы еще успеем. Должен же представитель Порубежной стражи знать тайные тропы, чтобы мне не пришлось задумываться о документах?

Пока господин Иассир изучал стены, я подошла к оставшемуся целым алтарю.

Он отличался от тех, что я видела раньше. Время и огонь не тронули старый храм. Мародеры прошли мимо, не потревожив виднеющуюся впереди меж приоткрытых створок статую Вечного Змея… Лишь покрывало, которым полагается укрывать алтари, сползло на пол, обнажив украшенную перламутром поверхность.

Никогда не видела алтарь без покрывала. Я осторожно протянула руку, не зная, можно ли коснуться святыни, и замерла, рассматривая картинку. На плоской поверхности виднелась выложенная переливающимися пластинками фигура Вечного Змея, обвивающая плоскую стилизованную землю (если приглядеться, можно узнать очертания Фирбоуэна), а вокруг — россыпь камней. Лишь в короне на голове хранителя жизни и смерти не хватало одного камня. Одного некрупного овального камня… Но почему забрали только его?

Отверстие гладкое, небольшое, овальное…

Как мой медальон.

А ведь это идея. Я-то свой снять не смогу, а вот второй, который мы нашли благодаря богли…

Милез все еще простукивал стены, изредка сверяясь со своей бумагой. Подойдя к нему, я осторожно поинтересовалась:

— Капрал, а кулон, что мы тут нашли, у вас?

Иассир просто порылся в кармане и, даже не оглянувшись, сунул мне в ладонь обнаруженный медальон, а сам продолжил заниматься своими делами.

Ой-ой-ой, какие мы занятые! Не очень-то хотелось ваше внимание привлекать!

Я вернулась к алтарю и, крутя в руке найденный золотой образок, принялась изучать поверхность алтаря. Гм, интересная вещь… А ведь можно подумать, что этот кусочек металла вынут именно отсюда: на камне алтаря виднелись царапины, которые, вполне возможно, совпадают с царапинами на кулоне. И вот сейчас как раз проверим, совпадают они или нет.

Вряд ли, конечно, что-то получится. Может, даже не поместится…

Кулон легко лег в отверстие на алтаре. Даже ушко пришлось к месту, и цепочку не пришлось вынимать. И царапины совпали.

Бывает же такое. Но как этот кулон мог оказаться в той, оставшейся целой комнате? И почему он так похож на мой?

Задумавшись, я медленно провела пальцем по свернувшемуся кольцом Вечному Змею на медальоне… И в тот же миг фигурка, которой коснулась моя рука, вспыхнула алым. Уже через мгновение она погасла, но загорелась фигурка Зеленого Отца. Потухла — и вспыхнули очертания Матери Рассвета. Потом опять — Змея… и опять — Отца. И опять — Матери… Казалось, вспышки света движутся по кругу. Все быстрее и быстрее… Они уже слились в одно яркое свечение…

И вдруг кулон, с громким треском выскочив из своего гнезда, покатился по полу храма, упав под ноги вышедшему из-за резных створок Ветерку…

Первым пришел в себя капрал. Уж не знаю, видел ли он представление с огнями или оглянулся на звук, но отреагировал очень быстро. Шагнув к невесть как оказавшемуся в храме коню, полукровка поднял с пола упавший кулон, мимоходом бросил в кошель с деньгами, провел ладонью по гриве скакуна и протянул:

— В подземелья он не пройдет. — Какие подземелья? Откуда? — Я попробую договорится с Дуном, может, он сможет его где-нибудь придержать.

Кажется, Иассир совсем не удивился тому, откуда здесь взялся скакун и как он смог спастись от кархулов. Похоже, я что-то упустила в этой жизни.

Впрочем, сейчас капрал не собирался мне ничего объяснять. Он взял скакуна под уздцы и направился прочь из храма, крикнув напоследок:

— Госпожа, я сейчас вернусь… И очень вас прошу, не трогайте ничего!

Мне показалось или по помещению пронесся чуть слышный смешок?

Можно подумать, это я тут бегала по всему храму, перестукивала все стены и чуть ли не мышиные норы перетряхивала! Бегал как раз капрал, совершенно не удосужившись рассказать, что же он все-таки ищет. Ну и как с этим жить?

Ничего-ничего. Сейчас вернется, с Ветерком или без, и я уж точно из него всю правду вытряхну, не будь я урожденная кнесна де Шасвар!

И пусть даже я уже замужем за Шемьеном, но…

При воспоминании о муже сердце вновь тревожно заныло. Я хоть и оправдывала себя мыслью, что ничего этой ночью не было — половину кровати один только Изюмчик занимал! — однако я ведь не помню ничего! А вдруг все-таки что-то было? Неудобно как-то получается.

И ведь главное, у капрала напрямик не спросишь. Не поймут-с.

И вот что мне теперь делать?

Взгляд бездумно скользил по храму. И остановился на полуразрушенной исповедальне у дальней стены. Не особо задумываясь, что делаю, я двинулась к ней. С тихим писком пробежала крыса, невесть как выживающая в Мертвом Эгесе, чем-то стукнула в исповедальне… Ой, нет, я туда не пойду. Крысы — это все-таки как-то… Боюсь я их, в общем.

Я поспешно отступила к уже изученному алтарю. Медленно обошла его и, отодвинув одну из чудом сохранившихся створок в стене за ним, проникла внутрь.

Чуть глубже, как и в обычном храме Вечного Змея, располагалась еще одна исповедальня, для знати: глупо было бы, если бы кнес или барон ждали в очереди, пока исповедается какой-нибудь крестьянин.

Не до конца отдавая себе отчет в своих действиях, я приблизилась к исповедальне, спрятанной за створкой, потянула за ручку дверцы и, даже не испугавшись того, что дерево осыпалось прахом в моих руках, шагнула в небольшое помещение. Опустилась на колени и чуть слышно прошептала:

— Прости меня, о Вечный Змей, ибо я грешна пред именем твоим.

Ответа я не ждала. Какой может быть ответ в Мертвом Эгесе, где на милю вокруг ни одной живой души? Не считать же «живыми» богли или пропавших с ночной темнотой кархулов… Но странное дело: в этой царящей в заброшенном храме тишине мне вдруг послышался тихий шепот:

— Что привело тебя сюда, дочь моя?

Страха не было. Казалось, все так и должно быть: древнее дерево стен исповедальни, редкие лучики солнца, проникающие сквозь мелкую деревянную решетку в кабинке, тихий шепот, которого не могло здесь быть, но который я слышала столь явно.

— Грех мой, отче! — Слова покаяния сами сорвались с губ.

— Назови его, и, коль властен над ним Вечный Змей, очистит он душу твою…