― Но Собек не допустил бы такого, ― настаивает Блу.

― Технология — это быстроразвивающийся зверь. Существует такое огромное количество информации для обработки, что наличие нескольких мест вне сети никак не повредит.

― Но в этом нет смысла, ― говорит Блу. ― Как он может управлять миром, если есть несколько слепых зон.

― Это означает, что есть несколько зон, которые Собек не контролирует. Некоторое время мы перевариваем эту информацию. То, что говорит Инелия — может быть рассчитано как измена. Это означает, что Собек может творить такие ужасные вещи, что не хочет, чтобы кто-то случайно его отследил и увидел.

― Если мы вне зоны доступа, то почему прикрываем Третьи? — спрашиваю я.

― Потому что невозможно быть чересчур осторожными. — Как будто прислушавшись к своему собственному предостережению, она понижает голос: ― Одна из причин успеха Глобального Управления в том, что в мире нет разногласий, ― шепчет Инелия, хотя на мили вокруг нас никого нет. — В ГУ нет места независимости или противоречиям. В редких случаях инакомыслия — людей карают Заступники, которые действуют безнаказанно. Они отвечают только перед Собеком, который ни перед кем не отчитывается. Однако, ― Инелия начинает говорить еще тише, ― по всему миру есть Подземные Общества. Люди, которые несчастны из-за правил Собека. Люди, которые хотят назад свою независимость. Они члены тайных сообществ, которые планируют восстание.

Я шокирована. Такое нам никогда не рассказывали на уроках истории. Нам говорили, что причина, по которой мы живем в мире, это то, что наш общественный уклад работает. Лагерь Монарха Собека обеспечивает наше запечатление с идеальным партнером и рождение идеальных детей. Такие успешные пары обеспечивают мир без насилия, болезней, ненависти и других нечистот. Это же первый раз, когда я слышу о секретных подземных обществах, я ошеломлена и не в силах подобрать слов. Как и все остальные.

― Я слышал про Подземные города, ― наконец говорит Бертон. ― Ходят слухи, что самый главный находится прямо под Саббатикал-Сити.

― Да, ― тихо отвечает Инелия, несмотря на то, что в округе никого больше нет. ― Им управляет сестра Собека.

― Что? Ого! Как же так вышло, что нам никогда об этом не рассказывали? ― выпаливаю я. Я поражена, что мой наставник — мой наставник-Заступник делится с нами такой диверсионной информацией.

― Никто не знает о Подземелье, кроме Заступников, чьей миссией является его уничтожение. Его истребление.

― Почему люди хотят восстать? ― спрашивает Блу.

― Потому что этот мир не должен быть идеальным, ― вздыхает Инелия. — Творчество, новаторство и абстрактное мышление существуют там, где люди не думают одинаково. Собек же создает покорное общество, где все размышляют однотипно.

― То, что вы говорите, может быть истолковано как измена, ― перебивает Кай.

― Да, ― соглашается Инелия. ― Может быть. Вот почему я говорю вам, что вы должны подчиниться системе, или вы будете…

― Утилизированы, ― я говорю то слово, о котором думает Инелия.

― Да. ― Инелия безразлично улыбается. ― Вы должны подстроиться, чтобы выжить.

― Подчинись или умри, ― говорит Блу, повторяя слова, написанные на стене нашей хижины.

― Да. Вы должны подчиниться, иначе вас утилизируют. Собек найдет вам место, но, поверьте, это не то место, в котором вы бы захотели оказаться. Физически или мысленно. Что ж. Я уже сказала слишком много, но вы должны понимать, что вы можете приспособиться. Важно, чтобы вы знали — у вас есть выбор, ― предупреждает Инелия и жестом просит нас убрать пальцы с Третьего.

И она дает нам что-то, чего у нас не было до этого.

Выбор.

***

― Кива. ― Я чувствую, как кто-то меня трясет. Я крепко сплю и не хочу вставать. ― Кива, проснись.

Я открываю глаза. Рядом со мной стоит Кай.

― Что ты здесь делаешь? ― шепчу я, быстро осматривая хижину. Блу крепко спит. ― Ты не должен быть здесь, Кай. Ты можешь попасть в неприятности.

― Я знаю. ― Он озорно улыбается. ― Да ладно, это наша последняя ночь в лагере. Пойдем повеселимся. Я почти не сопротивляюсь. Я обуваюсь и накидываю свитер. Несмотря на то, что днем очень жарко — ночью ужасно холодно.

Кай и я выскальзываем из хижины и тихо гуляем по темному лагерю.

― Куда мы идем? ― спрашиваю я, когда мы достаточно отходим от хижин.

― Увидишь. ― Кай тянет меня мимо вертолетной площадки к пустым правительственным зданиям. Рядом с ближайшим зданием выстроились в ряд моторглайды.

― Я обещал тебя прокатить, ― говорит Кай, когда мы подходим к его моторглайду.

― Вообще, ты обещал прокатить Блу, ― говорю я, вспоминая их флирт в первый лагерный день. Блу едва ли отходила от Кая, возможно, надеясь, что инструкторы увидят, как хорошо они смотрятся вместе. Я же первой заметила, что они будут эффектной парой. Так почему с ним сейчас не Блу? А что еще важнее, почему я согласилась пойти?

Кай не спорит. Вместо этого он улыбается своей кривой улыбкой и снимает брезент, которым накрыт моторглайд — аэродинамическая черная машина с серебряными рычагами. Он достает два красных шлема из багажника и протягивает мне один из них.

― Ты думаешь, я настолько тебе доверяю, чтобы ехать на этом? ― спрашиваю. Я с ним флиртую? Откуда это взялось?

― Если ты не можешь доверять мне, то кому тогда можешь? ― Кай протягивает снова мне шлем. Я сомневаюсь.

― Чего ты боишься?

― Что я умру, ― говорю я до того, как осознаю, насколько глупо это звучит. Моя судьба будет решена через несколько часов — и смерть один из вариантов моей участи. Я закатываю глаза, когда понимаю иронию своих слов. — Конечно, почему бы нет.

Я беру шлем и надеваю его.

Я смотрю, как он легко взбирается на гладкую машину. Сажусь позади него, аккуратно обнимая.

― Тебе нужно держаться покрепче, Жердь, ― говорит он, запуская двигатель.

Я почти что вылетаю из сиденья из-за резко набранной скорости, поэтому крепче обнимаю его за талию, пока мы летим над солончаками. У меня захватывает дух. Кай едет более сотни миль в час — и это очень сильно похоже на полет. Все проблемы, все беспокойства и все мысли вылетают из моей головы, как только я чувствую ветер в волосах и азарт скорости. Наконец, после двадцатиминутной поездки он останавливается. Мы непонятно где, и, скорее всего, грубо