– Нет, Иван Иванович, – стала рассказывать Елена, – до кружка дело пока не дошло. У нас дома много живности: собака, кошки, ящерицы, рыбки. Сережка про них книжки читает, ухаживает за ними, я только иногда советы даю. По молодости мы с однокурсниками ветеринарную лечебницу организовали и там подрабатывали. Сейчас мне, конечно, совершенно не до ветеринарки, но практически каждую неделю приходится туда ходить с Сережкой. Попробуй не пойти, изведет. В ветеринарке я учу Сережку диагнозы ставить. Лечить животных в лечебнице я ему не разрешаю, мал еще, хозяева могут быть недовольны, а вот дома – пожалуйста, без ограничений. У меня мама врач. Она научила Сережку бинтовать, всякие повязки делать. Вот посмотрите. – Лена достала планшет и показала фотографию.

На фотографии на диване сидели Егор и Елена. У Егора была перевязана вся грудь, а у Елены – голова. Рядом с родителями стояла крошка – дочка Романшиных – и показывала забинтованный пальчик. Елена держала за лапу собаку, на которую была наложена шина. Все выглядело уморительно, если бы не следы крови на повязках. Матвей ужаснулся. Елена засмеялась:

– Это я с кетчупом переборщила.

– Леночка, а какие у Вашего сына рыбки? Приезжайте ко мне, я с ним поделюсь. Нам с Марией Федоровной Бог детей не дал, так я рыбок развожу. У меня много разных есть. Если у кого еще детишки есть, приезжайте хоть завтра. Угощенья не обещаю, а рыбок покажу и много интересного расскажу.

– У нас детей не просто много, а очень много, – Лиза засомневалась, что везти всю ораву к Семечкиным будет удобно.

– Чем больше ребят, тем лучше, люблю гам, который дети поднимают. Приезжайте. Все приезжайте, взрослым, надеюсь, тоже будет интересно.

– А потом можно к нам на дачу, на шашлыки, – предложила Лена.

Матвей был уверен, что дома скандала не избежать, но Алла вела себя так, как будто ничего не произошло. Дома Матвей хотел сразу же пройти к себе в кабинет и запереться на ключ, но Алла не дала, начала донимать его вопросами о том, что подарить ее друзьям, к которым Ниловы были приглашены завтра на обед. Это послужило детонатором: Матвей взорвался. Он даже не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь так орал. Алла перепугалась и побежала за валерьянкой. Пить эту дрянь Матвей отказался. Налил себе вискаря. Посидел немного, пришел в себя и решил объясниться.

– Алла, ты когда-нибудь в жизни думала о ком-нибудь, кроме себя? Я тебе уже сто раз говорил, что новая работа и новые коллеги мне нравятся. Я, можно сказать, только жить начал. Я, наконец, живу, а не прозябаю в пустых разговорах и злословии. Первый раз в жизни я делаю что-то полезное. Мне это нравится. А ты мне мешаешь жить и гадишь. Ты так и не поняла, почему от тебя сбежал Романшин. Я у тебя третий муж, тебе скоро полтинник, извини, что напоминаю. Пора бы начать хоть что-нибудь понимать. У вас с Романшиным была бумажка, что вы муж и жена, но семьи, семьи-то не было. Как ты этого не понимаешь? С Еленой у него семья, дети. На кой хрен ты ему сдалась? Зачем ему красивая кукла? Он живет с живой женщиной. Какого хрена ты Егора достаешь? Своего второго мужа бросила ты. Почему? На нем смокинг не так сидел, как тебе хотелось, или рыбным ножом котлету начал резать? Что нас связывает с тобой? Общая жилплощадь и секс под настроение? Ты думаешь, я не найду себе партнершу для траха? Только пальцем помани. Ты думаешь, я не заработаю себе на квартиру? Я же специалист, профессионал. Меня ценят и уважают. Все, кроме тебя. Я просил тебя не трогать Романшина и не мешать мне жить. Ты к моим словам прислушалась? Нет. Я не хочу быть тряпкой при жене-стерве. Хватит, наигрался. Или ты одумаешься, или, извини, сбегу, как Романшин. Завтра я поеду к Семечкину смотреть рыбок, ни в какие гости с тобой не пойду. Я жить хочу, жить своей жизнью, а не служить декорацией для твоей.

Алла сильно испугалась. Развод в ее планы никоим образом не входил. Надо было что-то срочно делать. Сначала утихомирить Матвея, пусть успокоится, а дальше, даст Бог, сработает инерция и все пойдет по-старому… Вроде бабы у него никакой нет, была бы – Алла почувствовала бы это сразу.

– Хочешь ехать к Семечкину – поезжай. Хочешь общаться с быдлом – общайся. Я хотела из тебя человека сделать. Вспомни, скольким ты моему отцу обязан. Профессионал он. Кем бы ты был, если бы не отец? Ладно, я хотела о другом. Почему ты считаешь, что у нас нет семьи? Почему только я в этом виновата? Ты-то сам что сделал, чтобы у нас семья была?

– Дурак был, потому ничего и не сделал, под твою дудку плясал. Алла, почему у нас с тобой нет детей? Ты фигуру боялась испортить? Всю жизнь предохранялась. Твой отец мне уже сто раз выговорил, что у него внуков нет. Теперь уже поздно.

– Ты же сам первый хотел, чтобы дома тихо было. Дети бы цветы на твоих орхидеях оборвали и книжки твои любимые на раз изорвали.

– Знаешь, если детей любишь, это уж не такие большие потери.

Алла задумалась. Дети, конечно, до сегодняшнего дня в ее планы не входили: зачем такой геморрой? Однако, если подумать… Сейчас все стало много проще: самой можно не рожать и сильно потомством не заморачиваться, найти суррогатную мать, сдать детишек на руки нянькам, мамкам, а потом отправить учиться в элитную школу куда-нибудь в Лондон. Деньги есть. Будут дети – Матвей и думать про развод забудет. Слишком порядочный. Это большой плюс. Тогда и с мерзавкой замарашкой можно будет разобраться.

Максим Олегович Козлов в целом был доволен тем, как прошел вечер. Полянская на него не дулась, с Семечкиным отношения налаживались, еда была вкусной, вино – приятным, шутки – смешными. Доволен был Макс и своей женой. Во-первых, оделась скромно, так, как он ее просил. Слушается мужа. Вон дура Алка чего учудила. Матвей на крайние меры пошел. Во-вторых, Нина не пошла на поводу у Алки, которая очередную гадость ее руками хотела Полянской устроить.

У Макса была только одна заноза: Романшин в упор не видел Максима. Козлов уповал на завтрашнюю поездку к Семечкину. Полянская что-то говорила о шашлыках у них на даче. Вот если бы туда попасть, можно было бы как-то к Романшину подлизаться. Если бы еще Эмма поспособствовала, она, чувствуется, уже в подружках у Елены и Елизаветы. Перспективы вдохновляли. По дороге в такси Максим даже обнял Нину и поцеловал. Молодец! Работает над ошибками!

Все было хорошо, супруги Козловы расслабились и собрались уже лечь в постель, чтобы закончить день с приятностью, но не все желания сбываются. Позвонил Нинкин отец и, несмотря на позднее время, пригласил срочно приехать для важного разговора.

К себе в кабинет Карабас (лучше прозвища не придумаешь) пригласил не только Максима с Ниной, но и Валентину – свою супругу. Рассусоливать он не стал и сразу перешел к делу.

– Много чего не знал. Узнал только что. Давно надо было вас прижать. Говорю только один раз. Для тупых. Я в тираж выхожу, озаботился тем, как вы без меня жить станете. Вы, конечно, все в курсе, что мы с Ленькой, которого Андрюшка Барабасом зовет (думаете, я не знаю?), – Карабас ухмыльнулся, – заводик прикупили. Не простой заводик, а заводик, который будет государственный заказ исполнять. Не просто государственный, а оборонный. Такая продукция во все времена нужна. Прибыль ожидается не заоблачная, но приличная. Вам на хлеб с маслом, а иногда и с черной икрой хватит. Заводиком я Андрюшку поставил заведовать. Крутится как белка в колесе, вроде справляется. Думал, уже отдохнуть могу. А вдруг выясняется, что кто-то палки в колеса вставляет, причем кто-то из своих. Я про вас, про вас, дураков, говорю. Завод будет выпускать то, что Романшин со своей командой придумал. У него на подходе еще много чего есть. Нам пригодится. Обидится Романшин на нас, на генералов нажмет, и заказ на другой заводик отойдет. Поняли? Сделали выводы? Тогда больше не задерживаю. Предупреждаю: еще что вытворите – больше разговаривать с вами не буду. Вычеркну из завещания – и баста. Будете на зарплату Козлова жить. И еще: тронете Эмму – пеняйте на себя. Она сейчас Андрюшкин тыл, ей некогда на бабские глупости размениваться.