Валялась в траве, бегала по лесу за зайцем, так, ради веселья.

– Так значит, вы не вместе? – услышала голос Майкла

– Нет, брат. Я же обещал, что не буду больше лезть к Амелии, – прижала уши и легла на землю. Не хочу встречаться с ними.

– У вас ничего не было? – с сомнением спросил Майкл.

– Я же говорил, поцелуй был и всё.

– Мне нужно найти ее. Я совсем обезумел. Даже сейчас чувствую её запах.

– Да, я тоже, и в кабинете. Я тогда с ума сошёл, представлял, что это она.

– Со мной та же хрень происходит.

– Какое красивое место, – сел на берег, опустил руку в воду. – Весь лес обшарил, никогда здесь не был.

– Амелия нашла это место. – Майкл сел рядом.

Сидят, сволочи, мило беседуют, говорят, что сходят с ума по мне. А сами!

У волчицы настроение порвать всех в клочья.

Пятясь назад, ухожу. Нужно на вертолёт успеть. Уеду далеко и забуду обоих. Сейчас главное маму найти, не нравится мне, что она так долго на связь не выходит.

С восходом солнца я уже на взлетной площадке, со своими не многочисленными пожитками.

Пилот зовёт меня, помогает с чемоданом. Пристегнул, одел наушники.

– Вы не бойтесь, я уже двадцать лет летаю.

Когда вертолёт набирает высоту, с восторгом смотрю вниз. Для меня всё в новинку, земля все дальше и дальше, высокие скалы с гротами и лесом пропадают, внизу только голубая вода. Иногда попадаются корабли.

В столицу прилетаю через час, поблагодарив пилота, еду в аэропорт, прохожу паспортный контроль.

До Москвы, столицы России, лететь почти шестнадцать часов.

В соседки попадается «милая бабушка», которая хорошо разговаривает на английском, и всю дорогу я слушаю о её замечательных кошках.

***

В столицу России прилетела поздно ночью. Из-за пережитых волнений не подумала об одежде.

Была поздняя осень. Город встретил меня ледяным ветром и дождём. Хоть волчья кровь не позволяла замерзнуть, но я не привыкла к такому климату. И люди смотрели на меня, как на больную, кутались в тёплые куртки.

– Девушка, вы же замерзнете. Вам нужно срочно одеться, – сказала бабушка, моя соседка по самолёту.

Мама учила меня своему родному языку, я с трудом понимала, говорила плохо, на ломаном русском.

Обменяла доллары на рубли, нашла дешёвую гостиницу-хостел. Шиковать особенно не на что. Неизвестно, когда найду маму, устроюсь на работу. Может, даже гражданство получу, а может, домой вернусь.

Комната в гостинице была маленькая. Стояли три двухъярусные кровати. Выбрала койку наверху, просто вырубилась, едва коснувшись подушки. Всё потом. Я уже двое суток не спала, то из-за Вальтера и Майкла, то неумолкающая бабушка в самолете, не позволяла мне закрыть глаза.

Меня разбудил администратор отеля. Оказывается, сутки, за которые было заплачено, прошли. Уже было утро, пришлось доплатить.

В магазине купила подходящую одежду, теперь не буду так выделяться.

Зашла в кафе, заказала гамбургер и колу. Пыталась дозвониться до мамы, всё то же: телефон недоступен.

У меня всего три месяца, чтобы её найти, потом виза кончится.

Связалась с Татьяной, которая работала в доме моего отца. Наташа ей уже звонила, она ждёт меня.

К вечеру я была в посёлке, за городом, где находился дом Виктора.

Стемнело рано, шла по лесу, иногда сверялась с навигатором, кругом голые деревья, в лесу снега почти не было, ступала по жёлтому ковру из листьев, вдыхая полной грудью воздух, он здесь особенный, мне уже нравится. Эти странные белые деревья, берёзы, кажется. Всё в новинку.

Возле железного трехметрового забора, остановилась, позвонила и ко мне вышла женщина лет сорока.

– Ты Амелия?

– Да.

– Я Татьяна. Скажу всем, что ты моя племянница. Будешь жить со мной в одном доме. Пойдём, ты устала с дороги.

Мы зашли на огромную территорию. В центре стоял большой бревенчатый дом.

– Дом хозяина, – пояснила Татьяна. – Я живу в домике для прислуги.

– А сам хозяин будет не против, что вы приютили меня?

– Надеюсь. Он приедет через два дня.

Мы вошли в небольшой дом с двумя комнатами.

Татьяна накормила меня, расспрашивала про Наташу, про мою жизнь, увидев, что я уже носом клюю, отправила спать.

Проснулась рано утром, на улице ещё было темно. Меня что-то беспокоило, словно жилы из меня тянуло, сердце в груди ныло.

Взяв с собой рюкзак, вышла за ворота, меня вела интуиция волчицы.

Разделась, вещи спрятала в рюкзак, его в дупло. Быстро обернулась.

На меня нахлынула какая-то тоска, боязнь чего-то грядущего, чего-то страшного. Бежала в глубь леса, не чувствуя под собой лап. Через какое-то время учуяла волков-оборотней еще до того, как увидела. Сколько разных запахов, их там не один десяток. И ещё знакомый до боли запах.

Зарычала и побежала ещё быстрее.

В голове стучало: только бы успеть.

Из-за горизонта лениво выползло солнце, освещая дорогу. Впереди была поляна, с множеством оборотней. Они стояли полукругом. Я знаю уже, кто был в центре.

От одной серой волчицы, агрессия чувствовалось особенно сильно. Вот кто заводила!

Она рычала, её холка была вздыбленная, прижимая уши, она готовилась прыгнуть в центр.

Оттолкнувшись от земли, я перепрыгнула её, оказалась в кольце, вокруг только волки.

«Мамочка!» Облизывала её заплаканное, перепуганное лицо. Она не понимала мысли. Мы могли общаться ментально только с оборотнями. Мама сидела на коленях, на земле, опустившись, я уткнулась носом ей в живот.

– Амелия, – ревела она, гладя меня по голове, – зачем ты здесь? Они и тебя убьют!

Что?! Кто посмел трогать мою маму?! Единственного родного мне человека?!

Порву! Всех! На мелкие кусочки!

Я повернулась мордой к серой волчице, та с любопытством и каким-то неверием смотрела на меня.

«И что здесь происходит? По какому праву вы нападаете на мою мать?!»

«Это невозможно!» – Говорила серая волчица. «Человек не может родить оборотня!»

«Но это так. Вопрос тот же: почему вы нападаете на неё?»

«Она знает про оборотней. По закону это недопустимо! Мы должны убить её. Она рассекретит всех нас!»

«Ваш Альфа виноват в этом! Он украл маму, и она забеременела от него.»

Серая волчица попятилась, испуганно переводила взгляд то на меня, то на маму.

«Нет! Не может быть! У Альфы не может быть детей. Он столько лет пытался и со мной, и со многими другими. Он бесплоден!»