И теперь Марк вдруг решил начать мне указывать? Да пошел он… к своей пятой за текущую неделю девушке!

– Кто мне запретит? Ты? – вскинула я бровь. – А не много ли на себя берёшь… – сделала паузу и насмешливо добавила, зная, что тем самым вызову у него раздражение: – братик?

Он не переносит, когда кто-то напоминает ему лишний раз про нашу родственную связь. И поэтому ни одна душа в университете не в курсе того, что мы брат и сестра. Только по отцу, к счастью. Фамилии у нас разные, а одинаковые отчества – еще не повод считать семьей совершенно не похожих друг на друга людей.

– Полина, – мое имя в его исполнении звучит как оскорбление, которым Марк бьет наотмашь. – Ты. Не пойдешь. Точка.

– Отвали. От меня. Марк, – также выделяя каждое слово, произнесла я и попыталась уйти, но парень перегородил мне дорогу. – Что за?..

– Повторю еще раз, Полина, – он внезапно начал медленно надвигаться на меня, заставляя отступить, – ты не пойдешь на свидание с придурком, у которого одна цель: залезть в твои трусики.

Я моментально вспыхнула. Смущение и злость захлестнули с головой. Что Марк себе позволяет?!

– А какая тебе разница, кто будет лезть в мои трусы?! – следующий шаг назад принес очень неприятное осознание: я в тупике – за спиной лишь холодный кирпич университетской стены. – Это не твое дело. Может, я хочу, чтобы он…

Договорить я не успела – Марк налетел меня, словно ураган. Накрыл собой и прошипел, обжигая дыханием шею:

– Еще одно слово, и я за себя не ручаюсь.

Я усмехнулась и, перед тем как его оттолкнуть, сообщила:

– Я хочу, чтобы Гоша стал моим парнем. И женщиной становиться я хочу с ним. Возможно, прямо после первого свидания и…

Тому, что произошло дальше, я не могу дать определение, значение и объяснение. Мы просто сошли с ума. Боже, мы просто сошли с ума…

Марк, зло рыкнув, прижал меня сильнее к стене, стиснул мои запястья и… накрыл мои губы жестким поцелуем. И поцелуем ли? Он будто ставил на мне метку, выпивал мою душу до дна, чтобы взамен наполнить меня своим дыханием. Яростно, беспощадно, будто наказывая нас обоих за то, чего не должно было произойти, но происходит.

А я… Я тоже потеряла голову. Заболела. Забыла обо всем на свете. Я не менее жарко ответила на его прикосновения, задыхаясь от страсти, нежности, ненависти и чувства неправильности.

Нельзя. Так нельзя.

Но я кусаю его за губу и прижимаюсь крепче, чтобы он и не думал заканчивать бесконечно греховный поцелуй. Слушаю рёв пламени, струящегося по венам, наслаждаюсь болезненной сладостью, снова и снова пытаясь насытиться им.

Мы сошли с ума. О Боже…

– Оттолкни меня, – прошептал у самих губ Марк, перестав меня удерживать. – Поля, оттолкни!

Я не смогла. Хотела. Очень хотела, даже подняла ладони и положила на его бешено вздымающуюся грудь. Но не смогла. Руки сами обвились вокруг его крепкой шеи, а пальцы зарылись в его немного жестковатые русые волосы. Я задышала чаще, впитывая в себя его пьянящий запах, и прикрыла глаза.

– Поля, – полушепот-полустон, в котором отчетливо ощущается отчаяние. Вязкое, отдающее горечью и обреченностью. – Еще один раз, Поля, последний раз…

Я сама подалась вперед, уничтожая те жалкие сантиметры, которые нас разделяли. Если падать в бездну, то сразу с головой. Если умирать, то с одного выстрела. Если любить…

А нам любить нельзя.

И я первая оттолкнула его, закрыла лицо ладонями, пытаясь удержать слезы.

– Маленькая, эй, – он обнял меня, прижал мою голову к своему плечу. – Не плачь. Все, я успокоился.

Не смогла. Соленые капли все же вырвались наружу, обжигая кожу, а все те чувства, что сдерживала столько лет, пробили плотину.

О, Господи…

– Марик… – я сжала пальцы на его футболке. – Я извращенка, да? Почему я люблю тебя не так, как должна? Почему, скажи?

– Я тогда тоже извращенец, – усмехнулся. Горько. – Забудь и не думай ни о чем. Этого больше не повторится.

Я задыхалась в своих словах, в его запахе и в своих ощущениях. Неправильных. Мерзких. Тех, что не должны быть.

Я не хотела забывать. Не хотела, чтобы он снова отдалился от меня. А хотела того, о чем никогда не признаюсь вслух. Боже, так неправильно, так мерзко, так нельзя.

– Марик…

– Все будет хорошо, солнце, – он ласково гладил мои волосы. – Я придумаю что-нибудь. Могу уехать.

Только от одной мысли, что его не будет рядом, все внутри покрылось инеем. Я бы что угодно отдала, чтобы вернуть время вспять. Чтобы ничего такого между нами не произошло, чтобы мы и дальше игнорировали друг друга, чтобы я и дальше пыталась ненавидеть его. А сейчас… Я упала прямиком в бездну, и самое страшное – я желаю в ней остаться, утонуть и дойти до самого дна.

– Нет, нет, нет, – покачала головой, прижимаясь к нему крепче. – Я хочу понять, почему? Почему?

Он тоже не знал ответ на чертов вопрос.

– Стена холодная, иди сюда, – Марик осторожно поднял меня и сел прямо на землю, устроив меня у себя на коленях. Затем отвел мои ладони от лица и, посмотрев в глаза своими потемневшими зелеными, произнес: – И прости меня, Поль. Простишь же?

– За что? – всхлипнув, спросила я, жадно его разглядывая. Идеальные черты, ямочка на подбородке, родинка над губой, высокие скулы, растрепанные мною русые волосы с удлиненной челкой. На его лице читалось искренняя нежность. Я обязательно его нарисую таким. Чтобы навсегда запечатлеть единственный момент, когда он был моим.

– За все. Я вел себя как последний урод, – немного шершавые пальцы стерли с моих щек слезы. Выдохнул сквозь сжатые зубы воздух. – Дьявол, Поля. Все летит к чертям! Я пытался бороться… Я ненавижу себя за все это, но я действительно старался держаться подальше. Не приходил домой, не смотрел на тебя, заставлял себя ненавидеть… Не получается. Кажется, я болен. Черт…

Я слушала его, кусая губы, на которых, будто клеймом, отпечатался его вкус, чтобы не разреветься. Как же все неправильно и сложно.

– Я просто болен на всю голову, – повторил, очерчивая мои скулы. Затем резко отдернул ладонь, словно обжегшись, сжал ее в кулак и снова выдохнул.

– И что мы будем делать? – спросила осторожно, накрывая его кулах своей рукой. Расслабила его пальцы и переплела со своими. Невинное прикосновение, ничего такого, просто кожа к коже. Можно же, правда? Можно. Держаться за руки можно.

Но даже от этого простого жеста под кожей словно прострелил ток, а сердце пойманной птицей забилось в груди. Оно, как я, искало выход, но его нет. Если сердце в клетке ребер, то я в цепях рассудка. Такого не должно, не должно было случиться. Но тогда почему?..

– Мы? – слабо улыбнулся Марк. Растеряно. Как в тот злополучный день, когда рассказывал про ограбление киоска. Когда в последний раз доверился мне и когда я не смогла ему помочь.