– Ты уже зашла в подъезд? – раздался в трубке голос Дениса, когда я уже закрывала железную дверь.

– Да.

– Хорошо. Тогда созвонимся через часик. Парни уже косятся, что слишком долго на телефоне вишу, – задним фоном играла клубная музыка, и я слышала, как смеются его друзья. – Сам позвоню. Люблю тебя.

­­– И я тебя.

Поднялась по ступенькам на первый этаж и замерла. Лампочка на площадке не горела, а со второго этажа свет слишком тусклый, но его хватало, чтобы разглядеть высокую фигуру, ожидающую прибытия лифта. Мужчина даже не пошевелился. Наверное, именно поэтому я так спокойно подошла и остановилась рядом.

Двери подъёмника распахнулись, и мужчина вошел внутрь, а за ним неуверенно шагнула я, опустив голову.

– Какой вам? – голос сипит, а нутро кричит, что нужно отсюда бежать, но я понимала, что страх беспочвенный. Кабина находится под видеонаблюдением. Я в безопасности.

– Шестнадцатый, ­– тихим проникновенным баритоном, от которого кожа на спине покрылась мурашками.

Мой этаж. Мой. Всё хорошо, Алиса, выдохни. Всё нормально. Там всего две квартиры, в одной из которых живёшь ты.

Нажала на кнопку и встала боком, опасаясь поворачиваться спиной. И я не знаю как, но чувствовала тяжелый взгляд на коже обнажённых плеч. И этот странный аромат, что буквально окутывает. Такой сладковато-горький, полный и приятный. Повела плечом, когда возникло ощущение будто он касается кончиком пальцев, ласкает. Мгновенно озябла от странного чувства.

Глубокий вдох в пространство. Не мой.

– Даже жаль будет убивать, – хмыкает он.

И только я поворачиваю голову, как гаснет свет, а кабина лифта замирает в воздухе.

Рука на плече и жгучий ком страха внизу живота. Резким движением хватает за волосы, притягивает к себе и прижимается губами к моим, не позволяя закричать полным голосом. Я сопротивляюсь, дёргаюсь, но тело отчего-то непослушное. В груди будто зреет раскалённая звезда, заставляя сжиматься.

Он глубоко вдыхает, позволяя сделать то же и мне, а затем резко вжимает в стену кабинки, отпускает волосы и скользит ладонью по груди, стягивает лиф сарафана и обхватывает грудь, чтобы покатать горошину напряженного соска. Вторая рука стремительно задирает юбку платья, а первая сползает на попу и подтягивает вверх, чтобы я вообще не касалась ногами пола. Он вынуждает меня раздвинуть ноги и отодвигает пальцами влажные трусики. Чувствую, как улыбается в мои губы и понимаю, что уже не сопротивляюсь вовсе. Крик отчего-то застыл на губах, а руки и ноги стали ватными, но не это было самым ужасным…

Мне было странно, жарко, довольно страшно, но внутри царило острое ощущение, не позволяющее спокойно дышать. Мне казалось, что этот мужчина нигде и везде одновременно. Он так жадно целовал мой рот, что, наверное, был готов съесть.

Слышу, звук расстёгивающейся ширинки. Разум понимает, что это плохо, так не должно быть, что нужно спасаться. Со всей силы отталкиваю от себя маньяка, но он даже не напрягается. Резким движением толкается в меня и…

Красная вспышка перед глазами. Острая сладкая боль внизу живота. Мой крик против его рыка.

А дальше толчки. Мощные, жадные, жаркие. Я кричу, не слыша себя, пытаюсь вырваться, но он только сильнее сдавливает в тисках своих объятий, вынуждая бессильно его проклинать и ненавидеть.

Меня мучает странное состояние. Словно раздвоение личности, когда одной нравится происходящее с её телом и она желает большего. А другая против настолько, что готова вырвать собственное сердце голыми руками, лишь бы не чувствовать этого.

Щёки. На них остались дорожки от слёз, но глаза закатывались в удовольствии. Его губы на шее, сильный толчок и сдавленный стон во вжатую всем телом меня.

Отпустил, не оставив произошедшее без реплики проникновенным голосом:

– Этого не было. Если кто узнает, доберусь и до твоей славной малолетней сестрёнки Оли.

Внутри всё сжалось от страха, но я ответила «да», уже поняв, что ему известно куда больше. Значит, я не просто случайно встреченная девушка.

В лифте загорелся свет, и он тронулся, но тут же остановился, распахивая двери. Увидеть лица своего насильника я не успела. Осела на пол и разрыдалась, чувствуя липкую жидкость между ног. Чувствуя, что меня осквернили. Как я это объясню Денису? Как скажу ему, мечтавшему быть первым, что больше не нетронутая, при этом умолчав о произошедшем?

Добравшись до квартиры, я открыла дверь и первым делом бросилась в душ, где яростно тёрла себя губкой, пытаясь содрать с себя не только кожу, но и этот ненавистный запах, что взял меня в плен.

Денис не позвонил. Ни через час, ни через два, ни в эту ночь. А сама я звонить не решалась, боясь, что разрыдаюсь и выдам себя с головой. Я теперь вообще не знаю, как посмотрю ему в глаза.

***

«Алиса, пожалуйста, возьми трубку. Я всё объясню»

Настенные часы всё тикали, отмеряя оставшееся время до подъёма. В голове пусто, в груди тоже дыра, между ног саднит уже третий день, хорошо хоть кровить перестало.

Свет от фар стремительно проносится по потолку, словно давая сигнал мыслям. Я в очередной раз вздыхаю, радуясь, что ремонт в комнате сестры закончился еще неделю назад и она переехала к себе. Не увидит моих мокрых щёк и искусанных губ. Они всё ещё горчат его голодными поцелуями, которые я пытаюсь задавить в своих воспоминаниях.

Интересно, а как вообще борются с насильниками? Заявлением в полицию? Но я не хочу, чтобы кто-то узнал о произошедшем.

Денис, наверное, возненавидит. Подумает, что лгу…

Горячий острый язык проникает в рот и толкается, заставляя чувствовать себя падшей. Острые зубы царапают верхнюю губу, придавая моему страху солоноватый привкус крови…

Жмурюсь и переворачиваюсь на бок, пытаясь остановить этот сумбурный бред, что мечется в разуме из крайности в крайность. Телефон рядом снова пиликнул.

«Алиса, пожалуйста, дай мне всё объяснить»

Что объяснять? То, что ты забыл обо мне на несколько часов, общаясь с друзьями не так страшно, как то, что случилось со мной в тесной кабине лифта. Как я тебе скажу, не говоря?

Саднящий комок к горлу. Снова. И слёзы в подушку. Этой ночью снова очень много влаги.

***

Утро ворвалось неожиданно. Вместе с криком сестры и раскрытыми настежь шторами. Яркое солнце в глаза и неприятное чувство тоски в груди.

– Проснись и пой, проснись и пой, попробуй в жизни хоть раз… – бросилась ко мне на кровать и принялась щекотать, как раньше. – На учёбу пора!

Но вместо ожидаемого ею смеха лишь безразличный взгляд и усталое: