– Рассматриваешь меня? – иронически спросил Ник и сел рядом со мной.

Я почувствовала, что краснею.

– Что-то случилось? – сказала я, стараясь не обращать внимания, как лучи солнца отразились в его небесно-голубых глазах как раз в этот самый момент.

Николас одарил меня обворожительной улыбкой.

– Я тоже хочу на тебя поглядеть, иди сюда, – попросил он, потянув меня за руку и заставив забраться к нему на колени.

Под полотенцем у меня ничего не было, и, когда я раздвинула ноги, чтобы сесть, оно едва не соскользнуло с моих бедер.

– Под ним ничего нет? – спросил Ник тоном, который менее чем за секунду перешел от удивления к упреку.

Я закатила глаза.

– Мы здесь одни, Николас, – раздраженно буркнула я.

Он огляделся: мы действительно были одни и могли наслаждаться захватывающим видом на город.

– Может, прямо сейчас, какой-нибудь извращенец глазеет на нас в бинокль, – сказал Ник, удерживая полотенце, в которое я была завернута.

Но за нами, конечно, никто не наблюдал. Ник явно преувеличивал.

– Тебе же хуже. Сейчас оденусь, – заметила я, встав и направившись в комнату.

Я посмотрела в зеркало на свое отражение. Неужели человек способен так быстро меняться? Еще вчера я злилась и грустила, а сегодня меня не узнать. Думаю, дело в любви, в этих американских горках эмоций и смешанных чувств: сейчас ты на вершине, а через минуту уже ползаешь по земле и даже не понимаешь, как там очутился.

Я наклонилась над сумкой с вещами. Почему-то меня развеселило, что наша одежда лежала рядом. Глупо, конечно, но мне нравилось видеть собственное платье рядом с футболкой Ника «Марк Джейкобс»[2].

Я надела платье. Оно было очень простым: темно-синим с яркими цветами. Его купила мама, которая наверняка потратила кучу денег.

Когда я начала наносить макияж в ванной комнате, то сильно удивилась, заметив кое-что новенькое на своей коже. Да, так и есть: приподняв волосы и внимательно посмотрев на шею, я обнаружила два засоса.

В ярости выбежала из ванной.

– Николас! – закричала я.

Он разговаривал по мобильнику. Наконец-то нам принесли завтрак, и Ник поглощал еду. Он сидел за столом на террасе как ни в чем не бывало и спокойно с кем-то беседовал по телефону.

Но его взгляд был устремлен на меня.

– Подожди, – сказал он в мобильник.

Я указала на шею и часть ключицы. На физиономии Ника промелькнула ухмылка. Я разозлилась и бросила в него подушку.

Он вскинул руку, чтобы прикрыться, одновременно выругавшись.

– Я тебе перезвоню, – сказал Ник и дал отбой. – Что, черт возьми, с тобой, Рыжая?

Я ненавидела засосы и терпеть не могла любые следы и отметины на коже. Это связано с плохими воспоминаниями из прошлого.

– Ты ведь знаешь, что меня тошнит от засосов, Николас Лейстер, – заявила я, пытаясь контролировать голос.

Он встал, осторожно подошел ко мне и поправил прядь моих волос, чтобы осмотреть засосы.

– Извини, Рыжая, – коротко ответил он.

Я закатила глаза.

– Да, конечно, – выдавила я и отвела его руку, когда Ник начал поглаживать меня. – Я же говорила тебе, что не люблю отметины, я не корова.

Он рассмеялся, и у меня появилось желание врезать ему.

– Эй, нам вчера уже хватило драки, давай устроим праздник спокойствия, – предложил он, заключив меня в объятия.

Я стояла неподвижно, как столб, но затем его пальцы скользнули к моему затылку и оттянули волосы назад. Я была вынуждена посмотреть на Николаса.

– Если ты меня простишь, я сделаю все, что ты захочешь, – сказал он.

– Что? – недоверчиво уточнила я.

Глаза парня потемнели.

– Все, что захочешь, Рыжая, серьезно. Просто скажи, и я твой.

Я знала, о чем думает этот извращенный ум. И улыбнулась, наслаждаясь ситуацией и чувствуя себя сильной.

– Хорошо, – согласилась я, обвивая его шею руками. – А я действительно хочу, чтобы ты кое-что сделал.

10. Ник

– Ни за что, – решительно сказал я.

Мы припарковались перед приютом для животных.

– Ты сказал, что сделаешь все, что я пожелаю, – ответила, выходя из машины, моя сумасшедшая подруга, причем настолько взволнованно, словно ей было пять лет.

– Я имел в виду секс.

Ноа рассмеялась, как будто я предлагал что-то небывалое.

– Знаю, – подтвердила она. – Но ведь решать мне, а не тебе, поэтому ты купишь котенка.

Черт, опять этот бред про кота! Я ненавидел кошек, они глупые, их ничему нельзя научить, они целый день лежат на коленях у хозяев и требуют ласки. Уж лучше собаку! Вот дерьмо! Собаку я бы оставил в доме отца: в пентхаусе нельзя содержать крупных животных.

– Я уже тысячу раз говорил, что в моем пентхаусе не будет гребаной кошки.

Ноа устремила на меня яростный взгляд, взмахнула волосами, и пока она не начала свою непрекращающуюся болтовню, я поймал ее, притиснул к груди и закрыл ей рот ладонью.

– Я не собираюсь покупать кота. Точка.

Ее язык начал облизывать мою руку, чтобы я освободил ее, и я сжал Ноа сбоку. Это напомнило мне утро. Мы оба умели адски щекотать.

Я отпустил Ноа, но она уже потеряла самообладание.

– Николас! – взвизгнула она, раскрасневшись.

Я поднял брови в ожидании того, что она скажет. Ноа была так очаровательна в своем платье… Я бы сорвал его прямо сейчас, но сдержался.

– Ты меня обслюнявила, – обвинил я девушку, вытирая пальцы о брюки.

Она проигнорировала замечание и впилась в меня кошачьими глазами.

– Ладно, Ник, если не хочешь покупать котенка, я куплю его сама, – заявила она, развернулась и зашагала к приюту, совмещенному с магазином.

Я смотрел ей вслед: такое зрелище – ад для любого мужчины.

Я раздраженно последовал за ней, запах животных и экскрементов ударил в ноздри. Топанье хомяков и мяуканье раздражали мои уши, мне пришлось взять себя в руки, чтобы не убраться из этого жуткого места, захватив с собой Ноа.

Не обращая на меня никакого внимания, она повернулась к сотруднику за стойкой. Парень был молод, наверняка ее возраста, и при виде Ноа глаза мальчишки загорелись.

– Чем могу помочь?

Ноа секунду смотрела на меня и, сообразив, что я ничего не намерен делать, резко повернулась к парню.