Женщина сидела, глядя на узкую щель между досками крыльца. Скрипнула калитка. Первой мыслью было: «Вот и Илья вернулся, родной!»

Во двор входил Грушин. Как и в прошлый приход, он мял кепку в сильной руке.

– Здравствуйте, – нарочито громко произнес водитель.

– Здравствуй, Гриша.

– Где отец Павел? – уже шепотом поинтересовался Грушин и заглянул в открытую дверь дома.

– В церковь пошел, молится.

– Ему бы я говорить не стал, а вам скажу, – Григорий чувствовал себя неловко.

В глазах матушки Зинаиды зажглась надежда. И Грушин, глядя на свои пыльные ботинки, заговорил издалека:

– Когда плохо, человек за соломинку хватается. Вот у меня сестра паспорт потеряла.

Где и когда, вспомнить не могла, а тут доверенность оформлять надо, в район ехать. Как без паспорта?

Матушка Зинаида кивала, не понимая, к чему клонит Грушин.

– Она говорит, мол, вчера паспорт был, а сегодня найти не может. День тому назад в руках держала! И вот что: приехал ко мне этот, что мельницу купил и дом отстроил, он у меня иногда солярку покупает… Котел в доме у него новый. Ястребов – фамилия, смуглый такой. Знаете? Посмотрел он на мою сестру и говорит:

«У вас что-то пропало». Он руку поднял и, не говоря ничего, подошел к сестре Нюрке, посмотрел ей в глаза и говорит так тихо: «Женщина, ты документ найти не можешь». Сестра растерялась, не знает, что отвечать. «Иди, посмотри в пальто, в кармане». Она говорит: «Какое пальто? Я его с весны не надевала!» Но пошла, посмотрела.

И точно, паспорт в кармане. Выскакивает на крыльцо, паспорт показывает. Я с него тогда даже денег за солярку не взял, как в воду мужик глядел.

– А кто он? Откуда приехал? – матушка подалась к Грушину.

– А кто ж его знает? Зовут Ильей Ястребовым, мне еще раньше участковый сказал, а откуда он в наши места прибыл, не сказал, а я и не спрашивал.

– Ильей? – прошептала матушка Зинаида, и ее лицо на мгновение просветлело, губы родное имя произнесли.

– А еще Илья жену директора автобазы вылечил. Никто из врачей сделать ничего не мог.

Директор ее и в Москву возил, и в больницу клал. Кровь ей там вроде переливали, но ничего не помогало. А к нему свозил начальник три раза жену, и как рукой сняло! Только я вам, матушка Зинаида, этого не говорил – ни про солярку, ни про жену начальника автобазы. Мне там еще работать.

Женщина решительно поднялась. И Грушин вскочил следом.

– Я пойду к нему прямо сейчас, – сказала попадья.

– Отец Павел не будет против?

Матушка промолчала, словно не услышала вопрос водителя. Сама того не подозревая, матушка Зинаида шла через огород по той самой тропинке, по которой шел к мельничному омуту несколько дней назад ее младший сын. Она не смотрела по сторонам, лишь прислушивалась к частому дыханию Грушина за спиной – не отстал ли. С ним ей было не так боязно, хотя, если бы сейчас ей сказали броситься в огонь, и Илья найдется, она сделала бы это не задумываясь.

Мужчина и женщина спустились в низину.

Повеяло рекой. Они уже видели высокий забор, круглую, похожую на луну серебристую тарелку на крыше. Тишина царила невероятная, слышались лишь шорох шагов и учащенное дыхание Грушина. Ворота оказались заперты.

– Может, дома никого нет? – предположила матушка Зинаида, оглянувшись на Григория.

Тот пожал плечами, постучал кулаком в ворота.

– Сейчас открою, – раздался мягкий, приятный голос.

Калитка отворилась. На матушку Зинаиду и водителя грузовика спокойно смотрел хозяин дома. Матушка несколько раз и раньше видела Илью Ястребова, но не так близко. Только теперь она заметила, что лицо у него очень смуглое, цвета зрелого ореха, а глаза пронзительно-голубые, яркие, словно стеклянные.

– Проходите, – отступив в сторону, пригласил хозяин дома.

Он даже не подал руку водителю, хотя Григорий и переложил кепку из правой руки в левую.

– Я жена священника, Зинаидой меня зовут, – представилась попадья.

– А я Илья Ястребов, – ответил смуглолицый мужчина неопределенного возраста.

Внезапный порыв ветра закрутил над кострищем пепел, а затем разметал его, перебросив через высокий дощатый забор.

– У меня сын пропал, – глядя в голубые глаза Ястребова, с надеждой произнесла матушка Зинаида. Ей показалось, что Ястребов с вежливой улыбкой пожмет плечами и скажет: «Сочувствую.., но я чем могу помочь?»

Однако он сказал:

– Знаю.

Затем немного помолчал и продолжил:

– Гриша, иди погуляй.

Водитель попятился, развернулся и покинул двор, ощущая на себе тяжелый взгляд Ястребова.

– Он на рассвете ушел, еще солнце не поднялось. Петух прокричал, он и проснулся.

– Погодите. Присаживайтесь вот здесь.

Прямо у дома под навесом стояла скамеечка на чугунных лапах – как в городских парках, Женщина села на краешек, Ястребов устроился рядом. Положил ладонь себе на глаза и принялся что-то шептать, непонятное, чужое для попадьи.

Ощущение было такое, словно Зинаида включила приемник, настроенный на далекую случайную волну, и из динамика сквозь треск и шипение прорываются непонятные гортанные слова.

Ястребов убрал ладонь с глаз:

– Я видел, как он шел, с ведром и удочкой.

Он босой, у него над бровью родинка.

– Вы.., его тогда видели? – вырвалось у матушки.

– Нет. Я сейчас видел, – мягко ответил Ястребов. – Он прошел совсем близко, я даже родинку рассмотрел. Илья? Ведь так его зовут? – матушка кивнула. – Он заглянул во двор через щель, вот эту, – рука Ястребова взметнулась, и палец указал на чуть заметную щель между досками. – А потом он ушел.

– Куда?

– По дороге пошел, по песчаной дороге.

– Куда? – еще раз воскликнула жена священника.

– Не вижу, не знаю. Ложбина, поле, навстречу едет машина, а потом пусто.

– Скажите, он жив? – с трудом проговорила попадья.

– Не знаю, не вижу.

– Так он жив или нет? Скажите!

– Не вижу, – после долгой паузы смуглые пальцы сжались. – Он найдется. А больше я вам ничего сказать не могу.

Женщина кивала, понимая, что не узнала ничего нового, что все это только слова.

– У вас сильно болит голова, – произнес Ястребов и положил ладонь Зинаиды на затылок.

Женщина ощутила, как исходит тепло от чужой руки. Его волна нарастала. Тепло прокатилось по всему ее телу до самых пят. Ястребов резко отдернул руку, и боль мгновенно ушла вслед за рукой. Голова кружилась, веки сами собой слипались. Ястребов взмахнул рукой, словно сбрасывал прилипший к пальцам песок.