— Он… Насколько я могу судить… Он покинул яхту… Точнее, похищен… Какими-то людьми… Наверное, пиратами!

— А почему они вас не похитили? За компанию?.. Впрочем, это мы обсудим потом. Пока нам надо действовать.

Как видно, замогильный тон Матвея убедил девушку в крайней серьезности ее положения.

— Что я должна делать? — спросила она кротко.

— Где вы находитесь?

— На ходовом мостике. Но я тут ничего не знаю…

— Наденьте скафандр. Герметизируйте его. Сядьте в капитанское кресло. Пристегнитесь. И ничего не делайте. Повторяю, ни-че-го!

— Как это ничего?

— Да вот так. Ни на что не нажимайте, ни на что не реагируйте, не отдавайте никаких голосовых приказов.

— А вы?

— Я сейчас состыкую свой корвет с вашей яхтой. И заберу вас.

— А как же «Ассоль»?

— Поглядим, — сухо сказал Матвей.

Он побоялся сообщить этой наверняка крайне заносчивой и экзальтированной богачке, что яхту, скорее всего, придется бросить. Ведь та, неровен час, лишится чувств от огорчения.

«Интересно, она блондинка или брюнетка?» — некстати подумал Матвей, включая маневровые дюзы для сближения с «Ассолью».

Они мчались со скоростью три километра в секунду — не так много для космоса, но более чем достаточно для гарантированной гибели при импакте.

Они стремительно теряли высоту, приближаясь к желтой, как перезрелый голландский сыр, поверхности Ио. К слову, теперь они уже находились над дневной стороной спутника, так что всю его желтизну и всю его сырность было прекрасно видно сквозь бронестекло кабины невооруженным глазом.

По расчетам Матвея, у них оставалось никак не больше десяти минут. На одиннадцатой они должны были снизиться до высоты, где уже можно зацепить густые плюмажи сернистого газа, рвущиеся из многочисленных вулканов этой экзотической луны.

О последствиях столь тесных контактов с Ио Матвей изо всех сил старался не думать, когда, обливаясь холодным потом, в четвертый раз бился о борт яхты, промахиваясь мимо стыковочного шлюза на какие-то несчастные две ладони. Чертова «Ассоль» слегка прецессировала относительно продольной оси — вероятно, из-за былой работы днищевых дюз. Этой прецессии хватало, чтобы превратить стыковку в форменную пытку.

«Будь прокляты эти люксовые яхты вместе со всем своим премиум-классом! — негодовал Матвей. — Все в них сделано в расчете на то, что их пассажиры будут жить вечно и никакие ЧП никогда не коснутся их лощеных задниц! Ну кто, скажите, разрешил им делать стыковочный шлюз с нарушением всех инженерных нормативов?»

В самом деле, если бы конструкция шлюза отвечала стандартам, принятым в русском космическом кораблестроении, эту чепуховую прецессию Матвей даже не заметил бы. Потому что ее полностью парировал бы хитроумный двухплоскостной стабилизатор шлюза.

Но стабилизатор, увы, либо отсутствовал, либо был беспредельно плох.

Времени на пятую попытку уже не было. Матвей переставил регулятор мощности малого калибра на пятнадцать процентов.

Навел в ручном режиме подвижную носовую спарку лазерных пушек.

И, когда люк стыковочного шлюза оказался в перекрестье прицела, нажал на педаль открытия огня.

Вызывающе белоснежный бок яхты «Ассоль» озарился зеленой вспышкой. Там, где только что был люк непокорного стыковочного шлюза, теперь зияла внушительная дыра.

— Не мытьем, так катаньем, — проворчал себе под нос Матвей, освобождаясь от фиксаторов пилотского кресла.

Он пробрался через узкую кротовую нору осевого лаза «Скорпиона».

Вылез в свой стыковочный отсек.

Вышел в открытый космос.

И, включив реактивный ранец на спине, поплыл в сторону дыры, пробитой в боку «Ассоли» его пушками.

К счастью, дыра оказалась достаточно большой.

Через минуту перед ним уже распахнулись двери ходового мостика. (Да-да, именно распахнулись, а не разъехались в стороны! К вопросу об инженерных нормативах…)

— Здравствуйте еще раз, Анна! — сказал он фигуре, сидящей в капитанском кресле с высоким подголовником.

Фигура повернулась к нему вместе с креслом.

— Прошла целая вечность! Где вы были так долго? — капризно сказала девушка вместо приветствия.

— Должен же я был подобрать галстук в тон окантовки своего скафандра, — с галантной издевкой отвечал Матвей, подходя к главной консоли управления яхтой.

Его интересовал один крайне важный вопрос: есть ли возможность запустить маршевые двигатели «Ассоли»?

Увы, многочисленные красные транспаранты и столбцы цифр на диагностическом дисплее красноречиво свидетельствовали: пациент мертв, и средствами из домашней аптечки его не воскресить.

Если бы только ему удалось надежно состыковать с яхтой свой корвет! Тогда была бы надежда отбуксировать «Ассоль» если не к родному крейсеру (на что вряд ли хватило бы топлива), то по крайней мере на высокую, стационарную орбиту Ио. И уже там яхта могла бы дождаться квалифицированной помощи…

Увы, конструкция шлюза не оставляла надежд.

— Похоже, пираты попросту взорвали двигательный отсек изнутри, — сказал Матвей, будто бы никому конкретно не адресуясь.

— И что?

— Сейчас мы с вами быстро-быстро перелазим на мой корвет. Кто-нибудь еще на яхте есть?

С этими словами Матвей извлек из главной консоли оба «черных ящика» — благо каждый из них был размером с ладонь. И, деликатно подхватив девушку под локоток, повел ее прочь с мостика.

— На яхте больше никого… Пираты увели всех, — сообщила девушка как-то рассеянно.

— А вами что — побрезговали?

— Я спряталась… В кабинке солярия… Но это целая история. Я расскажу ее потом. Если вы, конечно, захотите.

— Мне-то можно не рассказывать… А вот папе придется рассказать. Когда спросит, куда вы яхту девали.

Корвет Гумилева на всех парах удалялся от обреченной «Ассоли».

Анна сидела в пустовавшем доселе кресле штурмана за спиной Матвея. Глаза ее были закрыты, на лице блуждала улыбка мученицы. Чувствовалось, что к резким поперечным перегрузкам, которыми сопровождается полет на всяком военном корабле в зоне боевых действий, девушка совсем не привыкла.

Они не разговаривали. Все внимание Гумилева было сосредоточено на показаниях тактических экранов.

Матвея настораживало, что радары не видят ни «Скорпиона» капитана Чубова, ни пиратских посудин. Конечно, он понимал, что и Чубов, и пираты могут сейчас быть закрыты от него диском Ио. Но все равно очень волновался за своего ведущего. А вдруг безрассудно смелого капитана попросту сбили?

— Говорит лейтенант Гумилев. Вызываю капитана Чубова! — в двадцатый раз повторил Матвей.