«Вы — Анна Петровская?» — спрашивает самый рослый пират у девушки с косичками.

«Д-да…» — отвечает та, роняя на стол карты. («Она представилась Анной, губернаторской дочкой, в надежде, что эта ложь спасет ей жизнь», — догадался Матвей.)

…Камера, установленная в стыковочном шлюзе, показывает, как выводят пятерых: стюарда, бортмеханика, лже-Анну и двоих парней-преферансистов. Мужчины в масках выносят ценности: судовые документы и деньги из вскрытого капитанского сейфа, личные вещи пассажиров (включая пакет с изумрудами) и содержимое бара кают-компании. Последнее издает отчетливый мелодичный звон…

Матвей не жаждал смотреть на последние секунды жизни отважного капитана, запечатленные бездушной камерой. Ведь они, увы, обещали быть страшными, надрывающими душу: смельчак наверняка либо сгорел, либо сварился заживо. Но не смотреть он как офицер «Беллоны» не имел права.

…На экране вновь показался бородач, весело попыхивающий курительной трубкой. Матвей вдруг испытал совершенно детское желание закричать ему, как лет в шесть он кричал персонажам любимых фильмов: «Дядя! Убегай! Сейчас все взорвется!»

Но Матвей, конечно, не закричал.

Сплетенье труб за спиной у капитана разом лопнуло, извергнув потоки разноцветных пузырящихся жидкостей. Иные из них угрожающе дымились.

Жидкость цвета спелого лайма испарялась так быстро, что уже через секунду вся картинка превратилась в непроглядное ядовито-зеленое ничто…

…А в конце был он сам, Матвей, неожиданно рослый и неуклюжий, в скафандре с эмблемой «Беллоны» — золоченой двуострой секирой с крыльями. Рядом с ним семенила Анна — в движениях ее рук и головы была чарующая, грациозная плавность. Вот Анна засмеялась и подала ему руку…

Сорок минут пролетели совершенно незаметно. И, когда на связь вышел капитан газовоза Ян Вэй, это стало для Матвея почти неожиданностью.

— Анна, просыпайтесь. За вами прилетели.

— Что? Кто прилетел? — вскинулась девушка.

— Мне приказано передать вас на другой корабль. Он доставит вас домой.

— Так быстро? — в голосе Анны послышалось разочарование.

— Быстро. Поэтому — прощайте!

— Мне не нравится слово «прощайте», — нахмурилась Анна. — В нем есть какой-то нездоровый фатализм.

— Тогда «до свиданья», — Матвей уступчиво улыбнулся.

— Кстати! Вы так и не сказали мне, как вас зовут. Не узнать имя своего спасителя — это страшный позор для спасенной девушки! А что если мой папа-губернатор повелит чеканить монету с вашим профилем?

— Я был бы горд. Но все же замечу, что по справедливости капитана Чубова тоже следует поместить на эту монету, хоть бы даже и на реверс. Он, между прочим, жизнью за вас рисковал, принимая бой на подбитом корвете с тремя пиратскими кораблями!

— Вот как?! — удивилась Анна.

— Да-да. А зовут меня Матвей. Матвей Гумилев.

— Так это ваш дед… — Анна набрала в легкие воздух для восторженного монолога, но Матвей остановил ее жестом, каким взрослые утихомиривают малолетних почемучек.

— Тс-с-с… Мы поговорим о моем деде как-нибудь потом. Вас, милая Анна, на этом газовозе ждут люди. Много людей.

— Что ж… Вы правы.

И, уже стоя в проеме стыковочного шлюза, Анна вдруг обернулась и выпалила:

— Мы еще увидимся! Я абсолютно точно вам говорю!

Июль 2468 г.

Крепость «Слава»

Орбита Марса

— Здравствуйте, Матвей! — пропел из динамика задорный женский голос. Совершенно незнакомый.

Матвей покосился на определитель входящего номера. Ошиблись?

— Здравствуйте, конечно, — сказал Матвей. — С кем имею честь?

— Это Аня… То есть Анна Петровская!

— «Ассоль»?

— Что?

— Владелица яхты «Ассоль»?

— Да, я… Здорово, что вы меня помните!

— Еще бы! Как я могу вас не помнить?! Во-первых, я вовсе не каждый день спасаю белокурых красавиц, чудом выскользнувших из лап пиратов. А во-вторых, благодаря вам я получил неделю отпуска!

— И где вы его провели, свой отпуск? Дайте-ка угадаю… Съездили в Малиновку! Нет? Ну тогда на термальные источники в Зеленый Гай? Там в этом сезоне изнемогает весь наш провинциальный бомонд… Угадала?

— Нет, не угадали, — с улыбкой сказал Матвей. — Я не использовал пока свой отпуск! Просто не успел, хотя, признаться, собирался начать именно сегодня. Дело в том, что «РимскийКорсаков» вернулся из похода только вчера вечером…

— Мне об этом известно!

— Но откуда?

— Отец сказал!

— Настораживающая осведомленность! Впрочем, я запамятовал… он же у вас губернатор! — с легкой досадой в голосе сказал Матвей. — Прошу заметить, я очень польщен тем, что вы спрашивали обо мне своего отца!

— Спрашивала, да! Между прочим, он был очень сердит! «Ради твоих прихотей, доченька, мне приходится злоупотреблять служебным положением!» — Анна небесталанно изобразила в трубку ворчание немолодого, обремененного миллионом державных забот мужчины.

Матвей не смог сдержать смешка.

— И чем же я могу быть полезен вам, смелая Анна? — с мягким нажимом спросил Матвей.

Ему неожиданно сильно нравилось болтать со смешливой богачкой. Однако… Однако такси должно было прибыть через двадцать минут. А он еще и не начинал собираться!

В трубке застенчиво засопели.

— Собственно… Я… Я хотела отблагодарить вас за все то, что вы для меня сделали! Ведь если бы не вы, меня бы уже, наверное, не было в живых!

— Ну… Скорее всего, да, — легко согласился Матвей. Врать он не любил, не умел и считал, что учиться уже поздно.

— Поэтому я хотела пригласить вас в ресторан. Или на художественную выставку!

— Я с радостью принимаю ваше приглашение. И когда же мы туда пойдем?

— В ресторан? Или на выставку?

— Куда вам будет угодно, милая Анна! Лучше всего и туда, и туда!

— Да хоть сегодня! Да-да, даже лучше сегодня! — хотя видеопоток был заблокирован звонящим, Матвей явственно представил себе широко, во все тридцать два зуба улыбающуюся девушку.

— Сегодня? Но…

Однако гортань, язык и губы Матвея Гумилева попросту отказались вымолвить: «Но я сегодня улетаю в отпуск на родную Луну повидать родителей, да вот и такси уже заказано!»

В трубке послышалось потрескивание далеких помех.

— Что вы сказали? Плохо слышно!

Решение вспыхнуло в сознании Матвея как некрупная сверхновая.