Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через полчаса на какой-то набережной мы уже общаемся с мужиком. Он требует отключить телефоны и спокойно рассказывает, что по просьбе своей тогдашней девушки подменил заключение. Показывает фото Даны и заявляет, что в суде эти слова не подтвердит, так как сильно обязан той семье. Во время разговора несколько раз звонит мой телефон. Смотрю на незнакомый номер и сбрасываю. Виктор пытается уговорить мужика, запугать или подкупить. Но ничего не срабатывает. Он отказывается и уезжает. Мой спутник в ярости, а мне уже все равно. Я не хочу опять погружаться в прошлое. Сколько оно еще будет преследовать меня? В этот момент на экране всплывает сообщение от Даны. В голове полный сумбур. Я не знаю, что ей сказать? Что обманывать нехорошо? Набираю ответ: «Не звони сюда».
Возвращаюсь домой, чувствуя зудящее беспокойство. С каждой минутой крепнет ощущение, что я совершил огромную ошибку. Что у меня не будет шанса ее исправить. Прямо у дверей квартиры сталкиваюсь с Алексом. Он заходит, озадачено приглядывается ко мне и требует объяснений, какого черта я уже неделю не беру трубку. Рассказываю ему все и даже не спорю, когда он обзывает меня дебилом. Говорит, что я должен был сразу встретиться с Даной и все обсудить. Что прошлое пора похоронить. Я знаю, что он прав. Почему-то именно сейчас отчетливо осознаю, что даже если все так, как рассказал мужик на набережной, я готов об этом забыть. Я могу понять ее поступок. Елену не вернешь, а Дана пыталась защитить от тюрьмы отца. К тому же она спасла меня и этим закрыла все долги.
Беру телефон и набираю номер, с которого пришло сообщение. Хочу извиниться за свои идиотские слова и попросить о встрече. Только мне не отвечают. А через пару минут мобильник взрывается неизвестным звонком. Принимаю вызов и слышу женский голос, прорывающийся сквозь гул дороги и громкий вой сирены:
— Здравствуйте. Вы только что звонили по номеру. Кем вам приходится Дана Романова?
— Женой, — отвечаю, холодея от предчувствия. Вру, но иначе ничего не узнать.
— Произошел несчастный случай. Она попала под машину. Был наезд, водитель скрылся. Мы везем ее в первую городскую.
— Дана… жива? — заставляю себя выговорить это слово.
— Да. Но состояние тяжелое. Приезжайте. В больнице вам все объяснят.
Хватаю ключи от машины и бросаюсь к выходу. Алекс молча спешит за мной, в лифте осторожно уточняет, что случилось. Услышав ответ, больше ничего не спрашивает. В справочной больницы нас сразу отправляют к реанимации. Выходим на нужном этаже и натыкаемся взглядами на компанию у противоположной стены. Узнаю мужа Даны, а мужчина и женщина постарше — ее родители. Видел их в суде четыре года назад. Но с тех пор не следил за их семьей.
Сначала на нас смотрят удивленно. Но потом муж Даны, судя по скривившемуся лицу, объясняет, кто я. И теперь меня прожигают яростными взглядами. Похоже, они тоже до сих пор лелеют ненависть. Хотя им-то с чего? У них никто не погиб. И на суде оправдали. Ну да, Смирнитские устроили им «веселую» жизнь в прессе. Доставали апелляциями. Ну так чего они хотели, подделывая экспертизы? Старший мужчина дергается ко мне, но жена придерживает его за рукав. Он отодвигает ее руку, явно желая высказать все мне в лицо.
В это время в коридор выходит врач и зовет родных в кабинет. Родители и муж Даны уходят за ним. Мы с Алексом остаемся. От полной неизвестности и давящего чувства вины не нахожу себе места. Алекс обещает все выяснить. Ловит проходящую мимо медсестричку и отводит в сторону. Не сомневаюсь, что у него получится. Действительно, минут через десять Лекс возвращается. Его мрачное лицо заставляет сердце сжаться от тяжелых предчувствий. Он подходит и быстро произносит:
— Мар, спокойно. Дана жива. Но все еще в тяжелом состоянии. Прямо сейчас идет операция. Прогнозы эти эскулапы не дают. И еще… — напряженно приглядывается ко мне и все-таки продолжает: — Не уверен, знаешь ли ты… Она беременна. Срок около двух недель.
Новость обрушивается неподъемным грузом. Мне будто с размаху дают под дых. Дана беременна… Не нужно никаких анализов, я просто знаю, что ребенок мой. А я предал их обоих, не защитил. Так много обещал и так мало сделал. Она ведь пыталась поговорить. Жгучей болью пронзает мысль — вдруг из-за моего ответа Дана попала под машину? Расстроилась и отвлеклась? Мне не хватит жизни, чтобы вымолить прощение. Прислоняюсь лбом к перегородке, отделяющей реанимацию. Стучу по пластику кулаком и рычу, проклиная себя. Гребаное дежавю! Будто и не было этих четырех лет. Там, за стеной, снова умирают моя женщина и мой ребенок.
Глава 16 Марк
Спустя двадцать минут в коридор возвращаются родные Даны. Мать в слезах, мужчины с мрачными лицами. Завидев меня, отец Даны решительно приближается и рычит:
— Какого черта ты здесь забыл? Приехал позлорадствовать? Зря радуешься! На этот раз я упеку вашего сумасшедшего урода за решетку!
— Вы знаете, кто виновник? — уточняю сразу. Плевать мне на его ненависть.
— Парни Олега уже вычислили по камерам. Этот кретин, Виктор, даже не скрывался! В первый раз не получилось, так он не успокоился! Чего вы прицепились к моей девочке? Ну убейте уже меня, Дана тут причем? — он кривится от боли. Его эмоции слишком искренние, чем меня настораживают. Будто и впрямь не понимает, причем тут его дочь. А может, и не знает о ее просьбе? Впрочем, сейчас меня больше беспокоят другие слова:
— Что значит: в первый раз не получилось? На Дану уже нападали? — спрашиваю, ощущая, как все внутри покрывается льдом.
— А то ты не знаешь! — почти выплевывает мужчина. — Родственнички твои, двинутые на всю голову, сразу после суда пытались ее достать. Тогда тоже была машина. Но Дана сумела увернуться. Твари! И самый больной среди них младший Смирнитский! Наверняка, как сестра, дурью накачивается!
Ненависть этого человека слишком
