— Госпожа…

— Должна признаться: я по тебе скучала. Гораздо больше, чем ты думаешь. И по многим причинам, о которых ты даже не догадываешься. — Она протянула руку и коснулась его щеки тыльной стороной ладони; и от этого прикосновения — он ничего не мог с собой поделать! — он вздрогнул. И Она, естественно, это заметила. — Какой ты, оказывается, добрый! Зачем она тебе, Стилчо?

Это что, чувство долга? Или ты ее действительно любишь?

— Л-л-люблю.

— Бедняжка. — Она подошла ближе, обхватила его голову руками и притянула к себе. От Ее дыхания шевелились волосы у него на голове; затем последовал легкий поцелуй, и он почувствовал исходящее от Нее тепло, хотя руки у нее были совершенно ледяными. Она приподняла его лицо, посмотрела в глаза. — Хорошо. Я помогу ей. И возьму ее обратно. И она будет окружена всеми теми прекрасными вещами, которые так любит. Ты тоже будешь рядом. И я постараюсь быть к вам добрее. Ты же знаешь, иногда бывает, что я совсем не могу быть доброй…

— Знаю, знаю…

— Надеюсь, с ней все будет в порядке. Я пошлю записку в верхний город, и мы все уладим в соответствии с городскими законами. Я, как пострадавшая сторона, заявлю, что дарю ей это золото. Понятно? И все будет улажено. Заходи в дом. Я дам тебе письмо со своей печатью. Отнеси его во дворец и скажи: если у них есть какие-либо вопросы по этому делу, пусть обратятся ко мне. Заходи, не бойся. Я тебя не укушу. Уж это-то ты знаешь!

* * *

…Серого жеребца поймали на улице и привели обратно в целости и сохранности — ни у кого не хватило духу увести коня или хотя бы украсть что-то из сбруи. Жеребец устроил настоящий дебош в торговых рядах, даже лягнул какого-то прохожего в живот, прежде чем стражники нашли пару конных, чтоб те отвели серого куда надо, причем один из них оказался настоящим лошадником и сумел успокоить коня и взять его под уздцы так, что жеребец и сам не получил увечий, и его не покусал.

Никаких следов Крита обнаружено не было. Совсем никаких.

И Стратон, чувствуя, как его охватывает холодный ужас, вдруг совершенно протрезвел и принялся допрашивать всех, кто хоть что-то видел или слышал. Но никто ничего толком не знал, да и серый жеребец мог забрести в торговые ряды каким угодно путем.

Стражники обыскали каждый закоулок, заглянули в каждую дверь; они осматривали в поисках тела даже кучи мусора. Арбалет Крита тоже не нашли — его не оказалось ни у седла, ни в одном из тех мест, где он мог бы его оставить. Видимо, он взял оружие с собой и у него были на то серьезные причины. Стало быть, это не было неожиданным нападением. Однако противнику — кто бы это ни был — все же удалось одержать над ним верх.

Утром, как стало известно, Крит заезжал в ювелирную лавку Гортиса — там была какая-то свара, связанная с золотом, собралась куча народу. Воровка Мория теперь сидела за решеткой вместе с Г ювелиром и своим золотым слитком. Но вряд ли, решил Страт, это имеет какое-то отношение к исчезновению Крита. Стражники клялись, что он вскоре оттуда уехал, хотя и пропал где-то в том же районе — если судить по тому, где был обнаружен его жеребец.

Стратон прикидывал в уме возможный ход событий — толпа, в которой полно карманников и прочих ворюг, Крит, наверно, что-то заметил…

…и вляпался в беду! И теперь его труп валяется где-нибудь в сточной канаве, в вонючем подвале или на куче отбросов — ведь должны же они были как-то от него отделаться. Проклятье! Крит!

Кончить жизнь так бездарно! В каком-то жалком закоулке из-за идиотской свары, которой должна была заниматься городская стража! Это же совершенно не его дело! Он ведь Крит, Крит! Он всегда был выше подобных пошлых мелочей!.. А что, если он заметил кого-то важного? Или его заметил кто-то — из тех, что давно имеют на него зуб? Лишь богам известно, сколько их, таких, на свете! Стратону показалось, что он снова видит кровь на улицах и толпы каких-то очередных безумцев со своими дурацкими программами и требованиями уничтожать любые символы власти, какие только под руку попадутся… Санктуарий не раз был залит кровью, морем крови, но в последнее время здесь стало спокойно, хотя эти проклятые безумцы все еще находились в городе — из числа тех, кого не успели тогда перебить другие безумцы…

К горлу подступила тошнота. Да, тошнота, вызванная страхом и бессилием: это ведь он сам поругался тогда с Критом, сам испортил все, что только мог…

…а потом напился до потери сознания, и Криту пришлось утром одному выезжать в город, потому что у него больше не было напарника, на которого он мог бы положиться. Теперь Стратон ненавидел себя, презирал. И не мог понять, как это он докатился до жизни такой. Ведь это все равно, что трусливо сбежать и оставить своего напарника один на один с убийцами! Вот каким он стал теперь, вот что наделал! И если сегодня все его избегают, даже в глаза никто смотреть не хочет, на то есть все основания.

Проклятье! Хоть бы кто-нибудь под руку попался…

Он молил богов, чтобы Крит нашелся — живым! Он страстно желал снова увидеть, как Крит входит в знакомые ворота невредимый, но страшно злой, и готов был выслушать все, что Крит ему скажет, готов был поклясться, что признает все это справедливым. И если бы Крит согласился принять его обратно, он с радостью вернулся бы, постарался бы все исправить! Ведь и он нужен Криту, ужасно нужен. А Ишад тогда вышвырнула его прочь, растоптала его гордость.., но это в последний раз! Он поклялся, что в последний! С ней у него все кончено! Больше никогда ему не захочется ползать перед ней на коленях! Никогда!

О боги! Если б только Крит сейчас вошел сюда… Подумаешь, потерял коня! Ну, мы бы, конечно, посмеялись над ним, а он послал бы нас куда подальше, а я бы стоял вот здесь, и он бы все понял, даже если б я ни слова не сказал, понял бы, в каком аду мне пришлось побывать, а потом мы наконец могли бы обо всем поговорить… Пусть бы он ругался, пусть проклинал меня — это все чепуха! Зато он выговорился бы, а потом, может, и меня бы выслушал, как раньше.., как бывало…

Стратон вернулся к действительности, лишь когда к нему вдруг подошел сержант городской стражи и сказал, что в воротах стоит человек и «спрашивает насчет той бабы, которую утром арестовали; говорит, что знает, чье это золото»…

Ах да! Он ведь сказал им, что желает знать обо всех, кто был связан с тем делом, и специально послал надежного человека, чтобы тот выспросил у Мории все, что та сможет рассказать, хотя вряд ли это имело смысл. Ну что ж, посмотрим, что это за тип, который сам к нему пришел.

Это был Стилчо. Перед Стратоном стоял бывший любовник Ишад — в жалком потрепанном плаще, на глазу черная повязка.

Стражники грубо подтащили его поближе, и мысли в голове Стратона понеслись вскачь — он тщетно пытался свести воедино факты, которые никак не желали складываться в сколько-нибудь понятную картину.

Проклятье! Меньше всего ему сейчас хотелось иметь дело с Ишад и ее окружением!

Правда, Стилчо больше не числится в свите Ишад. И Мория тоже. Однако по какой-то непонятной причине все они встретились здесь, под этими тусклыми, серыми небесами, именно сегодня, когда пропал Крит; и вот сейчас они смотрят друг на друга — он и Стилчо, а ведь они и раньше неоднократно встречались в доме Ишад; и Мория сидит под арестом… Нет, между всеми этими событиями явно есть какая-то связь! Но какая? Видимо, это все же не имеет отношения к исчезновению Крита.., да, пожалуй, не имеет…