— Эй, вы! А ну молчать! — рявкнул Крит. Женщина, вскинув голову, посмотрела на него. Боги, это действительно была Мория!

Та самая Мория, что принимала у себя, в доме Пелеса, весь Священный Союз по случаю праздника перемирия.

Правда, до того, как этот дом превратился в груду почерневших развалин.

— Мория, это ты? — спросил он. И тут услышал всю историю с самого начала — от ювелира Гортиса, который кричал ему в одно ухо, от капрала, который кричал Гортису, чтоб тот заткнулся, от женщины, которая, заливаясь слезами, утверждала, что она ни в чем не виновата, а этот Гортис — жулик, хотел украсть у нее золото, хотя золото точно ее, и он, гад, заманил ее в клетку, пообещав помочь…

— Золото и впрямь может быть ее, — медленно обронил Крит. — Помолчите-ка. Давайте успокоимся и понемногу разберемся.

Я думаю, сударыня, что вам вместе с золотом и Гортисом в придачу придется провести нынешнее утро в верхнем городе. Говорят, есть приказ о вашем аресте? Я об этом ничего не знаю. Но уверен, что у меня найдется к вам несколько вопросов. Где вы живете?

Лицо женщины теперь напоминало восковую маску. Любая честная женщина, видимо, все-таки ответила бы на столь простой вопрос. И у честной женщины не было бы такого затравленного взгляда, как у зверька, попавшего в капкан. Крит обладал достаточным опытом, чтобы верно оценить подобную реакцию.

Он достал кисет и свернул себе закрутку, давая Мории время обдумать ответ, если, разумеется, таковой вообще найдется. Прикурив от стоявшей возле дверей лампы, он сказал:

— Ну хорошо. Сержант, по-моему, придется все это проклятое кодло забрать в верхний город. Гортиса возьмете к себе, а женщину отведете ко мне. Золото передайте своему капитану да проверьте, чтоб его как надо зарегистрировали! Понятно?

— Есть! — отвечал сержант. Крит кивнул, несколько раз затянулся, чтобы успокоить нервы, и направился к двери. Но вдруг почувствовал неожиданный и редкий приступ благородства.

Обернувшись к сержанту, он велел:

— Не вздумайте открыто вести ее по улицам! Пусть чем-нибудь прикроется. И бить ее тоже не вздумайте!

— Есть!

Крит вышел, забрал коня, сел в седло и поехал сквозь толпу, не обращая внимания на вопросы, крики, охи и ахи, не прислушиваясь к уже начинающим зарождаться слухам. Доехав до конца улицы, где, разинув рты, стояли последние, более стеснительные зеваки, он свернул за угол.

Мимо бежал какой-то человек, явно имевший причины избегать его, Крита, и он уже собрался выяснить эти причины, но на улице было чересчур мокро и скользко, вокруг толпились люди, и догнать подозрительного типа, не подвергая опасности коня, было практически невозможно. Еще толком не рассвело, и на улице хватало всяких ночных «работничков», по большей части карманников, решивших воспользоваться такой прекрасной возможностью — теснотой и давкой возле дома ювелира.

Нет, не его это дело, не его! И вообще, не к лицу солдату заниматься какими-то ворами!

И Крит не спеша поехал дальше по опустевшей улице, раздумывая над проблемой сбора подушной подати.

Неожиданное появление одетого в плащ мужчины, выбежавшего из переулка ему наперерез, заставило его вздрогнуть и остановиться.

— Господин офицер, господин офицер.., скорее!… Мой сын!..

Во имя всех богов! Мой сын.., его ударили ножом…

— Кто? — Крит натянул повод. — Сколько их?.. — Проклятье!

Здесь сейчас ни одного стражника не отыщешь — все собрались в лавке этого ювелира, а ведь в этом вонючем городе даже простая попытка срезать кошелек запросто может кончиться убийством!

— Скорее! — кричал человек и тянул Крита в переулок. Судя по виду, купец, решил Крит. И действительно в полном отчаянии.

— Проклятый город! — Крит отшвырнул окурок, отцепил от седла арбалет и повернул серого в переулок вслед за бежавшим впереди купцом. Недаром же ему еще с утра так хотелось набить кому-нибудь морду! И вот, кажется, такая возможность наконец представилась.

* * *

Калитка сверкнула синим огнем, когда Стилчо, схватившись за железные прутья, толкнул ее. Он был весь в поту и задыхался от отчаяния. Колдовской огонь обжег руки, боль пронзила все тело, впрочем, калитка неожиданно подалась, и он пошел по дорожке прямо к дому, не ожидая приглашения хозяйки. Он уже поднимался на крыльцо из серого камня, но его подвели скользкие ступени и полное отсутствие сил: он упал, так больно ударившись, что перехватило дыхание. Но сразу же попытался встать.

— Эй, Стилчо! — раздался Ее голос. Он поднял голову. Сердце бешено заколотилось, когда он увидел это лицо, столь часто являвшееся ему в страшных снах.

— Стилчо, это ты?

Он заставил себя подняться — сперва на колени, затем с трудом встал, держась за столб, поддерживающий крышу над крыльцом. Она была значительно ниже его ростом, но Ее присутствие всегда так подавляло, что весь его пыл мгновенно угас и он похолодел от ужаса. Значит, все было напрасно? Все эти долгие месяцы, в течение которых он скрывался от Нее? Он снова вернулся к Ней… Он так и не стал свободным! И душа его никогда уже больше не принадлежала ему самому — с той самой ночи, когда Ишад вновь вдохнула жизнь в его тело.

— С-с-стражники с-с-схватили М-Морию, — запинаясь, пробормотал он. Страшная боль в груди заставляла его цепляться за столб — только так он способен был удержаться на ногах. — Ее арестовали…

— За что? — коротко спросила Ишад. Знакомый голос — тихий, холодный.

— Я не… — Боги, какой смысл лгать? Ей-то лгать бесполезно… Он пытался как следует вздохнуть, вдруг осознав, что предложение, с которым он пришел, совершенно безнадежно: с какой стати предлагать Ей то, что Ей и так принадлежит?.. — За золото.

Они утверждают, что она украла его в доме Пелеса.

— Ну, допустим, она его действительно украла, — спокойно и четко молвила Ишад. — Правда, не у него, а у меня.

Ответа у него не нашлось. Так все и было. И говорить, что это сделал он, что все вообще было иначе, совершенно бесполезно…

Может быть только хуже.

— Ты не могла бы помочь ей? — умоляюще посмотрел он на Ишад. — Пожалуйста, помоги!

— Она же сама от меня сбежала. И, будучи моей служанкой, обокрала меня. С какой стати мне теперь вмешиваться в ваши дела?

— Я в-вернусь кт-т-тебе. — Губы и язык спотыкались о слова.

Душа леденела. Он смотрел ей в глаза, и голова у него кружилась от ощущения, что душа его вот-вот покинет тело. — Я вернусь.

Последовало долгое молчание. Потом она наконец заговорила:

— Значит, ты спутался с Морией? Что ж, любовь часто делает человека глупцом.

— Пожалуйста, вытащи ее оттуда…

— Я-то думала, что скорее вернется Мория, что ей снова захочется мягко спать и вкусно есть. И меньше всего я ожидала, что вернешься ты, Стилчо! Да еще станешь просить за нее. Как это трогательно!