– Это микроскопическое существо – и есть колдун?! – сказал он сам себе, но услышали все в округе. – Да это простое недоразумение. Я так и знал, что проблема не в нём, а в головах моих подданных. Динозавры! Впредь выбирайте себе более эффектных кумиров! Хоть не придётся за вас краснеть, когда буду вас наказывать.

Тарби размял шею и провозгласил:

– Подданные! Все немедленно сюда! Будите детей! Тащите стариков, если они не могут ходить. Великий Тарби вернулся, и сейчас он будет казнить! Всех, кто не придёт на казнь, я съем тоже! Свет! Мне нужно больше света! – заорал Тарби так, что облака испуганно разлетелись в стороны, оставив луну блистать во всём её безмолвном великолепии. Пляж, где располагалось гнездо Овирапторов, стал наполняться динозаврами. Никто не скалился на соседа, никто ни к кому не задирался. Все смотрели только на Тарби, все молчали. Тех, кто пониже ростом, без вопросов проталкивали в первые ряды.

– Разойдитесь! Пропустите! – раздался крик во всеобщей тишине. Это мама Ови и Раптора спешила к гнезду. – Дети, я здесь!

– Стоять, – сказал Тарби, и переместил свой хвост так, чтобы отрезать ей путь к гнезду.

– Мама! Мама! – кричали Ови и Раптор.

– Мама? Мама? – пищала их сестрёнка.

Она тянула голову вверх, чтобы увидеть маму, но видела только гору, которой ей, наверное, представлялся Тарбозавр.

– Никудышная мать. Никудышная подданная. Подлая женщина, – говоря это, Тарби трижды щёлкнул хвостом, уронив ударной волной маму.

– Пусти меня к детям! – кричала она.

– Я одарил тебя милостью жить на моих землях и охотиться на них. Воспитывать твоё потомство под моей благословенной защитой! А чем ты отплатила мне? Предательством? Пользуясь моим отсутствием, ты притащила в своё грязное логово это млекопитающее, объявила его колдуном и науськиваешь всех против меня?

– Это не колдун! Это просто чей-то несчастный детёныш! Я пожалела его! Все бы так поступили.

– Да что ты говоришь? – Тарби обвел взглядом своих динозавров. – Кто, дорогие мои, ещё поступил бы на её месте так же? Приютил бы коварное млекопитающее и ничего не сказал мне об этом?

– Я бы так не поступил!

– И я!

– Нам он вообще никогда не нравился! – загалдели со всех сторон.

– Мы сразу заподозрили, что с ним что-то не так.

– Да он же выловил мышей вокруг ваших домов! Вы же все им попользовались. Он спас ваше потомство! – Мама Овираптор распахнула крылья, моля о помощи.

– Мы его об этом не просили!

– Не просили.

– Да, не просили, – загалдели динозавры.

– Сейчас я съем эту женщину, хотя мысль об этом и не наполняет меня радостью, – сказал Тарбозавр.

– Нет, пожалуйста! – плакали Ови с Раптором.

– Неужели вы думаете, несчастные, что я пожалею её перед лицом своих подданных? – почти печально сказал Тарбозавр. – Неужели я позволю себе дать слабину в такой момент?

– Дай хотя бы обнять дочку! – попросила мама Овираптор. – Я её ещё даже не видела!

– И этого я тебе не позволю. Нужно было думать об этом прежде, чем пускать в дом колдуна.

– Да не колдун он, говорю же!

– То есть он одним своим появлением разгоняет мышей, с которыми никто не может справиться; от удара о землю, когда он прилетел (кстати, откуда?) качнулась земля; он проповедует учение о метеорите; он предсказывает будущее… И при этом он не колдун?

– О великий! – сказал Велоцираптор. – Этот кот ещё и убивал твоих любимых Инци и, исписав их шкурки своими заклинаниями, насылал порчу на твои угодья. Посмотри, кожа Инци прямо сейчас у него в зубах!

– Инци? – заорал Тарбозавр так, что упали в обморок все, кто не крупнее троодонов. – Они ели моих Инци?

Велоцирапторы с готовностью показали ему хвостами на шкурку Инци, которая до сих пор была в пасти у Мурзозавра.

– Порядок казней изменился. Я съем сначала твоих детей у тебя на глазах – так будет более показательно, – сказал Тарби маме-Овираптору – и крикнул в толпу: – Если кто-нибудь когда-нибудь захочет выступить против Великого Тарби, я советую вам прежде вспомнить эту сцену!

– Что вы за динозавры такие, – плакала мать. – Неужели после всего, что этот кот сделал для вас, вы не можете замолвить за нас словечко?! Все хотят увидеть казнь, но никто – торжество справедливости?

Ответом ей было молчание.

Но вот раздался взволнованный голос:

– При всем уважении, Повелитель, ты не прав.

– Кто это сказал? – поинтересовался Великий Тарби. – Выйди вперёд.

Из толпы выкатился к нему под ноги Трицератопс Топс.

– Это сказал я! Прежде чем наказывать, я бы подумал о последствиях. Ты умён, о, Ужасный, но в науках ты, извини, не силён. Мы не сами выбираем себе мозг. А этот кот прекрасно разбирается во всяких научных штуках. И поэтому он тебя совсем не боится. У него есть уловитель для огромного метеорита. У него даже есть машина времени. Его сила – в науке. Он спокойно может отправить тебя в прошлое. В какой-нибудь период, когда ещё не было еды. Что ты на это скажешь?

– Спасибо, конечно, Топс! – крикнули с дерева. – Но ты бы помолчал.

– Я просто говорю о том, что, может быть, нам стоит с большим уважением относиться к науке, – упрямо бубнил Топс.

Помпон на его носу придавал бы всему сказанному комичный вид, если бы всё на самом деле не было так печально.

– Не слушай его, Повелитель! – заверещала мама Топса и постаралась оттеснить сына обратно в толпу. – Он сам не знает, что говорит! Он у меня дурачок*!

– Нет уж, – рыкнул Тарби, – пусть говорит, – и добавил, обращаясь к Топсу: – Давай, пузан, вещай! Интересно.

– И я тебя не боюсь. Кот – мой друг. Он спасёт меня на машине времени!

– Топс, честное слово, сейчас не лучший момент, – вздохнули на дереве.

– В программе сегодняшнего мероприятия снова произошли изменения, – решил Тарби. – Первым будет казнён Трицератопс. – И Тарби почти нежно посмотрел на Топса: – Ты всё сказал?

– Вроде, всё, – заявил Топс.

– Ты решил, мелкий гадёныш, что если ты избежал моих зубов один раз, так будет продолжаться вечно? Я же узнал твой голос! Это ты голосил тогда на болоте, когда бежал от меня на своих коротеньких ножках. Думал, тебе всегда будет так везти?

И Тарбозавр, изогнув шею, приблизил свою голову к Топсу, склонив её до самой земли и прошептал:

– Давай, мелкий. Правила мои ты знаешь. Полезешь сам – умрёшь без боли и страданий. И не надейся, что всё пройдет, как в прошлый раз. Насморк у меня прошёл.