Зал взорвался криками негодования и матерной бранью.

– Спокойно, – поднял руку комендант, – требую тишины.

Гомон курсантов постепенно затих, и в зале воцарилась тишина.

– Итак, сама операция начнется через два часа, в сучью вахту, а нужное количество охотников для истребления гнезда собрать физически не возможно. Посему лично мной принято решение задействовать курсантский состав в качестве охотников и заслона. На сегодняшнюю операцию пойдут все, кто сочтет нужным, гонорара не будет. Кто хочет отказаться, шаг вперед.

Строй молчал.

– Отлично, – кивнул комендант, – я так и думал. Всем в оружейную комнату, получать боеприпасы и бронежилеты. Едем под видом ОМОНа двумя автомобилями. Через тридцать минут общий сбор во внутреннем дворе.

– Господин комендант, – послышался голос из толпы. – Другие ведомства будут участвовать в операции?

– По понятным соображениям, нет, – скривился комендант. – Мы гнездо корчевать едем, а не завтрак им доставлять. Может быть, СОБР или еще кто пригодились бы, но морока у ведьм хватит на всех. Даром, что ли, они маскировались такое количество времени?

Буквально через несколько минут в оружейке столпилась очередь гомонящих курсантов. Каждый получал по «городу», ударным перчаткам, две запасные обоймы к ПМ и его же в кобуре на пояс, дубинку, две дымовые гранаты, две запасные обоймы к АК и, как апогей, АКСУ. Довершением служил здоровенный и неудобный, на мой взгляд, ПШ-97 «Джета» с защитными очками.

Грузились тоже быстро, но на этот раз тихо, без особого шума, запрыгивали один за другим в крытые кузова «Уралов».

– Все готовы? – крикнул вышедший во двор комендант. – Старшим транспорта и групп доложить, выдвижение по готовности, водителям выдать координаты места.

«Обжоры» взревели семилитровыми движками, выдав во двор клубы дыма, и споро покатили по улице, выехав через задние ворота. Ехать тоже было неудобно, маленькие деревянные скамеечки по бортам то и дело пытались сбросить седоков, так что приходилось постоянно придерживаться руками. Через пару минут послышался рев милицейской сирены – это включившиеся в операцию полицейские сопровождали колонну до места, воплями и миганием разгоняя попадающиеся по пути редкие машины. Город спал.

Подсевший к нам Махов что-то судорожно пролистывал на мониторе КПК, периодически морщась и сплевывая на пол.

– Кот, Колобок, идете со мной. У вас единственных из группы отворотные обереги. Понятно?

– Понятно, товарищ старший лейтенант, – дружно ответили мы.

– Позывной Старик, – Махов сморщился при взгляде на нас, как будто лимон откусил. – Рации в порядке? Заряжены?

Мы с Колобком принялись давить на кнопки раций, а те в свою очередь негодующе зашипели эфиром.

– В порядке, – констатировал старлей. – Без самодеятельности там, держитесь со мной, и не стоит считать себя крутыми охотниками, мне двухсотые ни к чему.

Проведя таким образом инструктаж, Старик отвернулся от нас и принялся заново штудировать информацию на наладоннике.

– Значит, так, – опять завел он, – касательно всех сидящих в кузове. Операция крайне опасна. Это вам не за оборотнями по болотам бегать. Гнездо серьезнее некуда, давно таких не наблюдал. Каждый из преподавателей и командирского состава в машине возьмет себе в напарники курсанта, так или иначе имеющего иммунитет на заклятия и ведьмин морок. Остальные в оцепление около дома. Всех, кто пытается выйти без санкции коменданта, валить нещадно, патронов не жалеть, всех, кто попытается войти, задерживать до выяснений. Барсук, – палец Старика указал на сидящего неподалеку курсанта с ВСС, – берешь из другого фургона Гусеницу и садитесь со своими винторезами по крышам. Наши наверх не полезут, так что валить по готовности. Как понял?

– Понял, по готовности, – кивнул Барсук. – Товарищ старший лейтенант, а если гражданские?

– Нечего гражданским на крыше ночью делать, – хмыкнул Старик. – Если попрут, то только из гнезда, ваше дело маленькое.

Взвизгнув тормозами, «Обжора» вдруг вильнул в сторону и понесся по одной из узких ночных улиц, выхватывая светом фар кучно припаркованные автомобили и бродячих кошек.

– Старик, как слышишь, это Бармалей, – ожила рация. – Новая вводная: ваша группа уходит на объект Роддом. Действуйте максимально корректно. Огня не открывать.

– Есть огня не открывать, – сплюнул старлей. – А как приеду, шнурки тебе поглажу.

– Отставить разговорчики, – отозвался Бармалей. – Мы не на вольной охоте, это военная операция, понятно?! Повторите.

– Это военная операция, – пожал плечами Махов. – Ты вот что мне лучше скажи, на кой тогда мне бекас в группе, если стрелять нельзя!

– Пусть ножевым работает. Все, отбой, – отключился комендант.

– Господа курсанты, действуем по тому же принципу, что и раньше, огня не открывать до особого распоряжения. Барсук займет позицию на ближайшей крыше и пасет поляну в оптику. Приехали, выгружаемся.

«Урал» притормозил в темном, плохо освещенном переулке, кто-то откинул задний борт, и мы один за другим попрыгали на землю.

– Разбиться на тройки, включить фонари, – понеслись команды в эфире. – Мы должны обозначить свое присутствие. Всех подозрительных личностей задерживать.

Спрыгнув последним, Старик махнул нам с Колобком рукой и направился в сторону ворот, в то время как остальные разбегались по периметру здания.

Подойдя к калитке, он несколько раз ударил по ней ногой в тяжелом берце, от чего старенькие ворота затряслись и скрипнули петлями.

– Кого там черт принес? – послышалось недовольно-сонное.

– Откройте, полиция. – Махов достал из нагрудного кармана удостоверение и помахал им перед лицом сторожа, появившимся в смотровом окошке. Щелкнул засов, и мы ворвались внутрь, грубо отстранив сторожа.

– Кто на месте? – поинтересовался Старик у ошеломленного мужчины.

– Дежурный врач, – заикаясь, начал тот, – медсестер две.

– Сколько младенцев?

– Да я почем знаю? – выпучил глаза сторож. – Единица-то такая, сейчас десять, через пару минут одиннадцать.

– Веди к дежурному врачу, – кивнул Старик и, придав сторожу ускорение пинком под зад, хмыкнул про себя: – Недоволен он, видите ли, спать ему мешают.

Пройдя в дверь, мы поднялись на второй этаж и попали на пост, где нас встретила дежурная сестра.

– Господи, полиция, родненькие, скоро-то как. Там такое, там такое… – замахала она руками.

– Ты, мать, не гундось, где такое? – нахмурился Старик.

– Там, на стационаре. Мы же закрываем на ночь часть, чтобы мамаши не бегали, с них станется.

– И что?

– Да сама не пойму, Артем Борисыча на месте нет, он сам ночные обходы делает, а тут исчез куда-то, я бы пошла его искать, а не могу, ноги подкашиваться, – рука сестры указала на уходящий вглубь темный коридор. – Да и волна накатила, страх такой, что не пошевелиться. Я как отошла, сразу в полицию звонить.