Упомянутые выше приказы исходили лично от Гитлера. Он стремился предоставить право начала военных действий противнику и все еще надеялся избежать масштабной войны, в особенности с Францией, несмотря на формальное объявление последней войны Германии. И только в конце сентября, когда надежд на благоприятное развитие событий уже не осталось, были отменены все ограничения на операции против французских судов.

Немецкое военно-морское командование реагировало очень осторожно на описанные мною выше меры, принятые Великобританией и шедшие вразрез с Лондонским соглашением по подводному флоту. Медленно и поэтапно отменялись ограничения на действия подводных лодок. Последовала целая серия приказов. Вначале было разрешено открывать огонь по судам, использовавшим радиосвязь, идущим без огней и имеющим палубное вооружение. А после выдачи британским адмиралтейством своим судам инструкций таранить немецкие подводные лодки уже было дано разрешение атаковать все суда, идентифицированные как враждебные, и были названы морские районы, которые будут считаться зонами боевых действий. Последние на первых порах были довольно ограниченными, но с 17 августа 1940 года все моря вокруг Британских островов стали считаться зоной боевых действий, в которой можно атаковать без предварительного предупреждения.

Значит, на мой взгляд, можно считать установленным фактом, что с начала военной кампании немецкое военно-морское командование неукоснительно придерживалось международных законов, содержавшихся в Лондонском соглашении по подводному флоту. И только постепенно, в ответ на нарушения, допущенные противником, мы начали отклоняться в сторону и в конце концов достигли стадии, что было неизбежно, когда Лондонское соглашение было забыто.

Все приказы и распоряжения, касающиеся операций подводных лодок в войне против торгового судоходства, были, ввиду своей политической значимости, предметом совместных консультаций военно-морского командования, министерства иностранных дел и правительства. Они явились результатом политических реалий, в отличие от соответствующих инструкций, даваемых своим подводникам англичанами и американцами. Например, в начале 1940 года Черчилль приказал британским субмаринам, действующим в проливе Скагеррак, в течение дня атаковать немецкие суда, а ночью – все суда без предупреждения. Этот приказ был гораздо более откровенным, чем все немецкие, поскольку означал, что в этих водах все суда нейтральных стран, причем следующие с полными огнями, также будут потоплены британскими субмаринами.[3]

Таким же образом после начала войны с Японией 7 декабря 1941 года Соединенные Штаты сразу же объявили весь Тихий океан театром военных действий и начали вести там неограниченную подводную войну. При этом американцев не слишком беспокоили ни политические, ни какие бы то ни было другие соображения.

На Нюрнбергском процессе главнокомандующий американскими военно-морскими силами на Тихом океане адмирал Нимиц был вполне честен. Выступая 11 мая 1946 года в качестве свидетеля, он заявил: «В интересах борьбы с Японией Тихий океан был провозглашен зоной боевых действий. 7 декабря 1941 года начальник штаба ВМФ объявил о начале неограниченной подводной войны против японцев».

Являясь офицером, командующим боевым подразделением, я регулярно получал приказы командования ВМС, разъясняющие мне, как должна вестись подводная война с точки зрения политики. Ставшее результатом этого процесса поэтапное освобождение от обязательств, предусмотренных Лондонским соглашением по подводному флоту, полностью совпадало с моими собственными желаниями и предложениями. Я более, чем кто-либо, стремился избавиться от этих обязательств, поскольку несоблюдение их противником подвергало дополнительной опасности мои подводные лодки.

Тем не менее независимо от моих личных взглядов на этот вопрос я, как человек военный, был обязан подчиняться приказам командования. И все же на Нюрнбергском процессе первичная ответственность за методы, которыми, согласно приказам, велась подводная война, была возложена именно на командование подводного флота.

Принимая во внимание инструкции, полученные британскими торговыми судами еще до начала войны и лишавшие их статуса торговых, а также инструкции по ведению операций подводных лодок во время войны, изданные англичанами и американцами, международный военный трибунал отверг предъявленные мне обвинения, вытекающие из способа ведения Германией подводных операций.

В период с 3 сентября 1939 года до 28 февраля 1940 года немецкий подводный флот, действуя в соответствии с положениями призового права и на основе периодически издаваемых вспомогательных приказов, потопил 199 судов общим брутто-регистровым тоннажем 701 985 тонн (Роскилл. Т. 1. С. 615).

Во-вторых, задачу максимально эффективного использования подводных лодок в начале войны можно было решить путем неограниченных атак на конвои торговых судов.

Именно здесь, если судить по итогам учений, проведенных в мирное время, нас должен был ждать главный успех. Поэтому в первые месяцы войны я делал постоянные попытки сформировать группы подлодок, которые могли бы нападать на конвои, используя отработанную нами ранее тактику. В качестве меры предосторожности, когда в августе 1939 года подлодки вышли в Атлантику, я отправил в море также командиров 2-й и 6-й флотилий, которые должны были руководить на месте тактикой «волчьих стай», если, конечно, появится шанс ее применить.

На практике все сложилось не так, как я ожидал. В первой половине октября мы ожидали приема в эксплуатацию девяти новых субмарин. Наконец-то, думал я, мы получим шанс, о котором мечтали с начала войны.

1 октября 1939 года я записал в журнале командования подводным флотом:

«Отличительной чертой нашего сегодняшнего положения является нехватка подводных лодок. Учитывая ведение противником конвойной системы, я не считаю правильным распылять лодки на большом пространстве. Наша цель – обнаружить конвой и уничтожить его посредством атаки группы подводных лодок. Но обнаружить конвой в открытом море весьма непросто. Поэтому наши операции должны проводиться в тех районах, где сходятся и пересекаются морские торговые пути противника, а именно – юго-западнее Англии и вблизи Гибралтара.

Английское побережье располагается достаточно близко – это преимущество. Однако в прибрежных районах система разведки и патрулирования налажена очень хорошо, для этого существует большое число наземных баз. Да и в это время года ожидается неблагоприятная погода. Гибралтар далеко – это очевидный недостаток. Между тем по дороге туда мы будем пересекать многочисленные торговые пути, поэтому сможем начать действовать и добиться успеха, еще не добравшись до цели. Неоспоримое преимущество Гибралтара заключается в том, что через него проходит очень много торговых путей. Да и погодные условия здесь обычно лучше, чем в северных водах. Что же касается разведки, которая может вестись только непосредственно из Гибралтара и из Касабланки, судя по имеющейся у нас обрывочной информации, она в основном сосредоточена на самом проливе.