– Да нет там никакой охраны! – воскликнула Маргарита. – Я ещё позавчера там была.

– Теперь есть. Я там час назад был.

– А ты-то зачем?

– Принести извинения за тебя. Ну и за себя тоже.

– А за себя зачем?

– За Калинов мост.

Маргарита шумно вздохнула.

– И чё?

– И ничего. Его уже не было, как я тебе и сказал. А охрана была.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Маргарита. – Зачем ему во дворце-то охрана?

Никита улыбнулся.

– Чтобы не пришлось самолично выпроваживать таких, как ты. Пошли уже. Нечего тебе тут ловить.

– Куда пошли? – понуро спросила Маргарита.

– В город, – Никита взял её за локоть, повёл за собой. – Покажешь мне Волхов, Зеркала эти приснопамятные.

– Ну уж нет! – Маргарита решительно мотнула головой. – К Зеркалам этим я больше ни ногой. Хватит и одного раза.

– Да, когда тебя чуть не убили, – хмыкнул Никита. – Ты говорила. Иди оденься по-нормальному.

– Зачем?

– Мороз на дворе, вот зачем.

Маргарита с сомнением посмотрела на джинсы с кроссовками и вынуждена была согласиться. В этом по зимнему Волхову не погуляешь.

Она забежала к себе, достала меховые сапоги, тёплый овчинный зипун и круглую лисью шапку с хвостом. Маргарите нравилась эта шапка. Когда она вертелась перед зеркалом, казалось, что шапка ей идёт, и Лика с усмешкой кивала: да, хороша. Шапка отлично сидела, и закрывала уши, и выглядела стильно, оттеняя её собственные рыжеватые непослушные волосы.

Никита ждал на крыльце, он тоже успел одеться по-зимнему. Сегодня было особенно холодно, по сравнению с предыдущими днями, и пришлось надевать перчатки.

Свободный ранее периметр площади теперь патрулировали конные наряды, на крышах Арсенала и казарм дежурили стрелки. Никита невольно задержался, вспомнив сумасшедшую ночь покушения, и тут же понял, что Маргарита подумала о том же. Ну почти.

– Это ведь ты застрелил Алабугу? – она кивнула в сторону Арсенала.

– По нему все палили, – Никита пожал плечами, спускаясь с крыльца. – Может, и я попал. На вскрытие меня не звали, так что не знаю.

– Не представляю, что бы со мной было, если бы он реально кого-нибудь застрелил, – мрачно произнесла Маргарита, шагая рядом с напарником. – Хоть царицу, хоть Костика.

Никита хмыкнул.

– Так ведь он и застрелил.

– Да. Просто… – Маргарита поморщилась.

– Просто мальчишка выжил, – закончил за неё Никита. – И спас тебя от расправы.

– Да, – согласилась она. – Но почему, Никит? Почему он выжил? Есть какие-то идеи, варианты?

– У меня стойкое ощущение дежавю, – пробормотал Никита. – Где-то я это уже слышал. В другой жизни сто лет назад. Когда мы вели Бессмертного.

– И что? Хочешь сказать, что Костик такой же?

– Я хочу сказать, что мы почти ничего не знаем об этом мире и бессмысленно гадать, что и как здесь происходит. Мы были излишне самонадеянны, когда решили сунуться сюда безо всего, просто поверив Бессмертному на слово.

– А Шмидт? – заинтересовалась Маргарита.

– И Шмидт тоже. Но ему хотя бы хватило ума не лезть сюда самому.

– Да уж, – нахмурилась Маргарита. – Хитрый старый хрен. Спихнул нас сюда, да ещё и подставил с этим Лонгиром. Знаешь, что царица со мной вытворяла, чтобы узнать про него?!

– Нет, – Никита вдруг улыбнулся. – Но хотел бы посмотреть.

Маргарита непонимающе хлопнула ресницами. Ей понадобилась пара секунд понять, что он имеет в виду.

– Ах ты, кобель! – она пихнула его в плечо и сама рассмеялась. – Щас бы тебя самого на Уловитель, посмотреть на твои грязные мыслишки. Давно никого не было? Может, по борделям?

– Мне уже предлагали, – хмыкнул Никита. – Не думай, что ты первая. И кстати, куда мы идём?

Они ещё не дошли до выхода с площади, когда Маргарита взяла Никиту под локоть и решительно свернула налево, под переход между северным крылом дворца и казармами.

– Пойдём в «Семь сапогов», позавтракаем, – предложила она, выводя напарника к Арсенальному мосту. – До них, правда, далековато. Но я, честно, не знаю здесь другого такого заведения.

– Ну пошли, – согласился Никита.

За несколько дней в Волхове произошли решительные перемены. По сравнению с последней вылазкой в город, когда Маргарита на каждом шагу встречала отчаяние, страх, неустроенность, толпы голодных, оборванных нищих, нахлынувших в столицу погорельцев и обозлённых горожан, хмурые наряды городской стражи и конные патрули по всему городу, неубранные кучи навоза и грязи, – сегодня от всего этого не осталось почти ни следа.

Город снова был прибран, чисто выметен и ухожен. Караулы ещё стояли на перекрёстках, но куда в меньшем количестве, чем неделю назад. Погорельцы и нищие были расселены в загородные, спешно возведённые времянки; всем назначили харчи и выделили свою долю леса. Мужики уже отправлялись рубить, чтобы, не теряя времени, восстанавливать по весне, сразу после сева, порушенные дома и хозяйства. Поначалу не хватало лошадей, чтобы возить лес, но позавчера из Рогатого Калача пригнали табун в триста голов, и дело пошло живее.

По расчищенным улицам Волхова катили повозки и сани с дровами, углём, сеном, хлебом и прочим припасом, закупленным на золото Бессмертного. Снова оживилась торговля, открылись рынки, базары, лавки и магазины. Снова на улицы высыпали довольные ребятишки и пока ещё осторожные мамаши.

«Вот как так-то?! – думала Маргарита, шагая по возрождённому городу и вертя головой по сторонам. – Неужели всё так зависит от одного человека? Вот не было Марьи – и в городе чёрт-те что творилось! Вернулась – и снова порядок. Как она так умеет?!»

Она не хотела в этом признаваться самой себе, но царица начинала внушать ей почти что восхищение. Начав с откровенной враждебности, переросшей в ненависть и готовность избавиться от Марьи любой ценой, сейчас Маргарита смягчилась до того, что была готова простить ей даже свой допрос на Уловителе. Который, как помнила, клялась никогда не забыть и не простить.

Ключевым моментом, заставившим Маргариту пересмотреть своё отношение к царице, стало покушение, едва не обернувшееся гибелью Костика. То, в каком отчаянии была тогда Марья, как изо всех сил старалась вытащить парнишку с того света и как была счастлива, поняв, что он не умрёт – чужой ей, в общем-то, мальчишка, – всё это произвело впечатление. Бездушная властолюбивая ведьма так переживать не будет. И даже последующие события не изменили мнения о царице. Ферзя она рано или поздно отпустит, да и с Иваном разберётся. А что город при ней снова ожил – этого не отнять. И если придётся выбирать между Марьей и Иваном, если придётся занимать чью-то сторону в грядущей борьбе, Маргарита уже догадывалась, кого она предпочтёт.

В «Семи сапогах» было людно, тепло и пахло свежей выпечкой. Маргарита по привычке свернула в питейную половину, но