разработки проекта конечные цели сокращались, даже при росте затрат. Чтобы разорвать этот пагубный цикл, системе требовались фундаментальные изменения, но очень немногие государственные руководители были нацелены на поиск трансформационных решений.

"Быстрее, лучше, дешевле" чаще всего ассоциируется с революцией, которую Дэн совершил в NASA. На самом же деле, создание коммерческой практики также во многом обязано его руководству. Будучи политиком и учитывая то, что я узнал от космических пиратов, я решил, что эта область - наиболее конструктивное место, куда можно направить свои усилия. Я сформировал группу, которая рекомендовала пути развития коммерческих возможностей в области пилотируемых космических полетов.

С благословения Дэна я набрал команду, в которую вошли сотрудники отдела программ и отдела главного юрисконсульта, и привлек к работе астронавта, имеющего непосредственный опыт проведения экспериментов на орбите, доктора Мэри Эллен Вебер. Вместе мы вспахали поля и посадили семена, продвигая коммерческую политику, которая стала основой для последующих успехов.

В первую очередь команда взялась за содействие скорейшему коммерческому использованию Международной космической станции. NASA инвестировало десятки миллиардов долларов в создание станции, но заложило в бюджет лишь несколько сотен миллионов долларов на ее использование. Дэн хотел изменить эту парадигму. Он выступил инициатором заключения соглашения с Национальным институтом здравоохранения, направленного на развитие революционных биологических наук, а также на стимулирование инвестиций частного сектора, и использовал свои возможности для привлечения новых потенциальных пользователей. Газета New York Times рассказала о намерении NASA разрешить проведение экспериментов на космической станции за счет частных средств, и Фиск Джонсон, праправнук основателя компании S. C. Johnson Wax, прочитал эту статью. Он связался с NASA, выразив свой интерес к этой концепции, и Дэн поручил моей команде проследить за развитием событий.

Фиск был заинтересован в разработке и финансировании значимого коммерческого научного эксперимента на космической станции. Он с детства увлекался космической программой, был искателем приключений, пилотом, предпринимателем и защитником окружающей среды, который хотел изменить мир к лучшему. Наши усилия привели к заключению соглашения о сотрудничестве по исследованию метаболитов в тканях печени и почек в космосе. Фиск заплатил НАСА несколько миллионов долларов за полет эксперимента на МКС в 2001 году.

Работа над проектом была невероятно ценной возможностью, и NASA повезло иметь в качестве партнера столь компетентного, целеустремленного и состоятельного человека. Команда NASA была первоклассной, но даже в этом случае все заняло больше времени, чем ожидалось. Этот опыт помог нам узнать об использовании коммерческой практики и познакомил меня с уникальными партнерскими полномочиями, которые спустя десять лет стали решающими для снижения стоимости космических перевозок.

К сожалению, этот проект также продемонстрировал сложности проведения коммерческих экспериментов в лаборатории, где нет исследователей. На орбите астронавт, которому было поручено проведение эксперимента, допустил критическую ошибку при введении метаболитов в клетки печени, что свело на нет все возможные результаты. НАСА предложило бесплатный повторный полет, и через два года астронавты на STS-107 провели эксперимент. Результаты были потеряны вместе с кораблем "Колумбия" и его экипажем при возвращении на Землю 1 февраля 2003 года.

Вторая катастрофа "Шаттла" оказалась столь же разрушительной для будущего пилотируемых космических полетов, как и первая. После "Челленджера" "Шаттл" избежал отмены благодаря почти трем годам болезненной, мучительно дорогой реорганизации, призванной вернуть веру в правильность базовой концепции. А вот "Колумбия" разрушила этот фасад. Теперь уже нельзя было отрицать, что "Шаттл" никогда не оправдает возложенных на него надежд - сделать космический транспорт дешевым и надежным.

В ответ на первую аварию "Шаттла" правительство заплатило двум оставшимся пусковым компаниям - Lockheed Martin и Boeing - за развитие и эксплуатацию ракет, разработанных ими для военных в 1960-х годах. Это была попытка создать конкурентную систему, но компаниям стало выгоднее сосредоточиться на гарантированном государственном рынке, где они могли поддерживать высокие цены. Со временем это только отбило у них охоту конкурировать на коммерческом рынке. Запуск на новых модернизированных ракетах-носителях, известных как EELV, был не таким дорогим, как запуск на "Шаттле", но значительно превышал мировые цены и привел к тому, что коммерческий спутниковый бизнес перешел к французским, китайским и российским ракетам.

Не выдержав конкуренции на рынке коммерческих запусков, государство полностью оплачивает расходы на системы Shuttle и EELV, что обходится налогоплательщикам в миллиарды долларов в виде прямых выплат. Устойчиво высокие затраты на запуск также являлись сдерживающим фактором для разработки более инновационных и дешевых спутников. Опробование на спутнике новых, более дешевых технологий увеличивало риск, с которым трудно было смириться, если стоимость одного только запуска составляла несколько сотен миллионов долларов. Затраты на обе системы снижали толерантность к риску, ограничивали стимулы к инновациям и подавляли потенциальную конкуренцию, усиливая порочный круг.

Через несколько лет, когда одних только государственных запусков стало недостаточно для поддержания бизнеса даже двух компаний, угроза прекращения эксплуатации одной или обеих ракетных систем привела к тому, что правительство поддержало объединение их в одну компанию, создав санкционированную монополию. Совместное предприятие получило название United Launch Alliance (ULA) и обеспечило себе ежегодную субсидию в миллиард долларов на организационные накладные расходы, помимо постоянно растущих цен на запуски.

ULA описывает свое создание как ответ на стремление правительства к консолидации, однако подобные характеристики обычно более коварны. Члены Конгресса, представляющие интересы работников аэрокосмической промышленности, часто получают от отрасли информацию о том, что ей необходимо для сохранения или увеличения рабочих мест в их округах, и когда правительство выполняет их требования, отрасль заявляет, что действует по просьбе правительства. После того как в ключевых округах конгресса заключаются крупные контракты на создание рабочих мест и инфраструктуры, изменить курс становится практически невозможно. Дэн и другие называют эту систему гигантским саморазлизывающимся рожком мороженого.

Увеличение финансового бремени для налогоплательщиков - лишь один из негативных результатов такого самоподдерживающегося цикла. Система исключает проверенный метод повышения эффективности и внедрения инноваций - конкуренцию. Без конкуренции не только растут затраты, но и меняются стимулы. Члены Конгресса и представители промышленности, которые довели до совершенства систему поглощения всего мороженого для себя, по понятным причинам получают удовольствие от сладкого, но в долгосрочной перспективе это подрывает здоровье отрасли и всей страны. Я люблю мороженое, как и все остальные, и если бы не было сдерживающего фактора в виде того, что от него толстеют, я бы тоже чаще баловался.

За сорок лет существования космической программы наиболее существенным препятствием для реализации всего потенциала космоса по-прежнему остается стоимость выхода на орбиту - преодоление гравитации. Дэн назвал этот барьер "гордиевым узлом", который является ключом к разгадке устойчивого развития космонавтики. Даже в условиях ограниченного бюджета и роста стоимости полетов на шаттлах