— Ты тоже, Минди. Несомненно.

Наступила неловкая пауза. Мы постояли, не зная, о чем говорить, а потом Минди развернулась к Питеру.

— Пит, послушай, я хочу познакомить тебя с одним парнем. Это один молодой перспективный актер. Думаю, мы могли бы взять его на роль среднего плана. Парень уже вошел во второй состав Ассоциации Деятелей Искусства и, думаю, скоро выйдет в высшую лигу.

— Отлично, — Питер развернулся ко мне. — Я скоро вернусь, хорошо, дорогая?

— Конечно, никаких проблем, — ответила я. Внутри все кипело от негодования. Что еще за «Пит» такой? И с кем, по его мнению, я здесь буду общаться?

Я взяла бокал с подноса проходившей мимо официантки, плюхнулась на мягкий диванчик и, преисполненная жалости к самой себе, стала пить вино. Никто со мной не знакомился, но разве можно людей за это осуждать? Я выглядела не более интересно, чем ребенок, у которого болит живот. Минут через десять, которые показались целым часом, Питер вернулся и сел возле меня.

— Тебе здесь не нравится? — озадаченно спросил он.

— Нет, что ты. Здесь замечательно. Честно.

— Врешь.

— Ладно, вру. Извини, просто я здесь никого не знаю. На этой вечеринке собрались только люди с телевидения. Здесь нет никого из наших друзей.

— А почему бы тебе с кем-нибудь не познакомиться? Не завести новых друзей?

Можно подумать, это так просто. Но я сказала:

— Ты прав. Абсолютно. Может, представишь меня своим коллегам по работе?

Питер вскочил с дивана, протянул мне руку и помог подняться.

— Точно. Пойдем, я познакомлю тебя с ребятами.

— Хорошо, — без особого энтузиазма отозвалась я.

Минут через двадцать я уже про себя клялась и божилась, что убью следующего человека, который горячо пожмет мне руку и скажет: «Я большой поклонник вашего мужа».

Поклонник? Ну-ну. Эти зажравшиеся типы из Голливуда не преклонялись ни перед кем класса с шестого, когда на внутренней стороне дверцы их школьного шкафчика висела фотография Шона Кзссиди.[27]

Я уже подумывала, что бы такого едкого сказать следующему «поклоннику», когда Питер наклонился и шепнул на ухо:

— Дорогая, ты течешь.

— Я — что? — и тут я посмотрела на блузку. По дорогущей ткани растекалось большое мокрое пятно. Я забыла вставить в лифчик прокладки! — О боже, — пролепетала я, вылетая из зала.

Свободный туалет найти не посчастливилось, поэтому я рванула на кухню. Проскочив мимо девушек из обслуживающего персонала, я нашла рулон бумажных полотенец. Оторвала от него кусок и приложила к блузке.

— Все в порядке? — раздался женский голос. Я подняла глаза и увидела лицо с ямочками той самой официантки, которая обслуживала меня с детьми в израильском ресторане «У Номи». Сейчас на ней были черные брюки и белый жилет выездного персонала.

— Да, все хорошо. Молоко потекло. А вы работаете у Номи, да?

Она выдернула полотенце для посуды из аккуратно сложенной на стойке стопки и смочила его минеральной водой «Сан Пилигрино».

— Попробуйте этим, — сказала она, протягивая полотенце. — Минералка выводит что угодно. Да, я работаю у Номи и иногда еще по выезду. За дополнительную плату. А вы вчера приходили к нам в ресторан?

Я кивнула, увлеченно затирая пятно на блузке. Пока что я только сделала из маленького мокрого пятна большое мокрое пятно.

— Вы разговаривали с Йосей, — продолжала она.

— Да.

— О его девушке.

Я удивленно подняла глаза. Девушке?

— А вы ее знаете? — спросила я.

Молодая женщина пожала плечами.

— Немного. Минуточку, — она развернулась к огромной плите «Викинг» с восьмью газовыми конфорками и духовкой, в которой можно зажарить на день Благодарения целых шесть или даже семь индеек одновременно. Надев кухонные рукавицы, девушка открыла духовку, вынула противень с миниатюрными рулетиками со шпинатом и сыром и принялась аккуратно раскладывать их на хрустальном подносе.

— Так вы знаете Фрэйдл? — повторила я вопрос.

— Девушку-хасидку? Мы не знакомы, но пару раз я ее видела.

— В ресторане?

— Нет, что вы. Вряд ли она стала бы есть «У Номи». Нет. У меня в доме. — Она закончила раскладывать закуски. — Я сейчас приду, — сказала девушка и вышла из кухни.

Я снова вернулась к блузке. Теперь нужно просушить ткань. Решив, что теплая духовка — как раз то, что нужно, я открыла дверцу и опустилась возле нее.

— Что вы делаете? — удивилась официантка, вернувшись на кухню.

— Пытаюсь высушить блузку.

— Да, хорошая мысль. — Она протиснулась мимо меня к стойке и принялась снимать полиэтиленовую пленку с подноса суси.

— Вы рассказывали о Фрэйдл, — напомнила я.

— Да. О той хасидке. Мы с Йосей живем в одном доме, поэтому иногда я ее вижу. Когда она проходит через двор.

Да, это явно опровергало заявление Йоси, что они с Фрэйдл «просто живут по соседству».

— Вы с Йосей знакомы?

Она вздрогнула.

— Были когда-то. Мы вместе служили в армии. Там, в Израиле.

— Вы служили в армии?

Она совсем не похожа на солдата. Обычная девушка с Мелроуз-авеню.

— А что такого? В Израиле все служат. Я была секретарем в подразделении Йоси. Так что мы знакомы.

Что-то в ее тоне насторожило меня.

— В каких войсках?

— Простите?

— Чем вы занимались в армии?

Она помолчала и посмотрела на меня.

— А почему вы спрашиваете?

— Да так. Просто любопытно.

На самом деле мне было любопытно, мог ли Йося получить в израильской армии какие-нибудь навыки, которые помогли бы ему вдохновить восемнадцатилетнюю девчонку сбежать из дома, не оставив следов.

— Мы служили в парашютных войсках.

— Здорово. И вы прыгали с самолета?

— Я — только раз. Но мужчины прыгали.

Я решила сменить тему:

— Простите, я забыла представиться. Джулиет Эпплбаум.

— Анат. Анат Бен-Давид.

Повисла тишина. Я отодвинулась, чтобы дать еще одной официантке забрать поднос с бокалами из-за моей спины. Наконец я решила применить мою коронную технику выуживания информации — выдать собеседнику то, что первое придет в голову.

— Похоже, вам не особо нравится этот Йося, Анат.

Кажется, мои слова ее не задели.