– Вставай, сакс, – услышал он голос Эрнаута, который шел к нему в полном боевом облачении. – Давайте поднимайтесь все! – заорал он на солдат, сидевших под укрытием небольших участков тени, которую отбрасывали их палатки. – Мы выступаем.

– Когда? – спросил Джон.

– Прямо сейчас. Собирайте вещи и стройтесь. Мы получили назначение в тыльное охранение.

Джон нырнул в свою палатку и принялся складывать вещи в мешок. Затем он развязал и снял шерстяной чехол, обнажив основу – два шеста по бокам, соединявшиеся наверху так, что получался треугольник, и шест побольше, который проходил между ними. Он завернул шесты в ткань палатки, завязал узел и засунул все это в рюкзак. Палаточный городок, стоявший тут всего несколько минут назад, исчез, превратившись в пыльную пустыню.

Его товарищи уже строились в длинную колонну, по пять человек в ряд. Пока Джон шел к ним, он повязал на шлем белую тряпку, чтобы обжигающее солнце не превратило его в печь. Он встал в колонну ближе к концу, и Кролик тут же оказался рядом. Через пару мгновений они двинулись в путь, следуя за сидевшим на лошади Эрнаутом.

– Ведь это правда, что тыльное охранение самое опасное, что бывает? – спросил Кролик, и его нос начал подергиваться.

– Не бойся, – ответил Джон. – Держись меня, я присмотрю за тобой.

Они шагали мимо остальной армии. Сначала – пехотинцев Иерусалимского королевства: тысячи солдат в кольчугах плотными рядами, выставив перед собой копья, окружили короля Балдуина и его четыреста рыцарей, чьи лошади нетерпеливо фыркали и били копытами о землю.

Дальше стояли высокие германцы, которые тоже окружили своего короля. И наконец, французская армия, собравшаяся около короля Людовика и его рыцарей. Рейнальд был среди них, и, когда Джон проходил мимо, их глаза встретились.

Эрнаут довел свой отряд до конца армии и занял место в центре. Джон оказался с внешней стороны колонны, всего в нескольких рядах от конца длинного строя воинов. У него за спиной тысячи пилигримов сбились в бесформенную группу.

– Слушайте меня! – гаркнул Эрнаут, обращаясь к своим солдатам, когда остальная колонна двинулась вперед. – Король Людовик издал строгий приказ: если враг атакует, вы должны продолжать сохранять строй. Мне все равно, что станут делать ублюдки сарацины, но тому из вас, кто покинет колонну, я собственноручно выколю глаза.

Колонна направилась вокруг города на юг, впереди шли солдаты Иерусалимского королевства, пилигримы ее замыкали. Всего через несколько минут марша Джон уже обливался потом и задыхался от пыли, поднятой теми, кто шагал впереди. Он поправил тряпку, повязанную вокруг шлема, чтобы она прикрывала лицо, оставив только глаза.

Жесткая земля уступила место песку, когда они начали спускаться к реке Барада. Джон вошел в воду и вздохнул с облегчением, когда она поднялась до самого пояса. По дороге он наполнил мех, а потом сделал большой глоток. В этот момент он услышал крики пилигримов, шедших в конце колонны, опустил мех и, обернувшись, увидел, что южные ворота Дамаска распахнулись, и из них появились сотни конных сарацин, которые сразу направились к пилигримам. Охваченные паникой, те бросились вперед, чтобы как можно быстрее оказаться на другом берегу.

– Не останавливаться! – рявкнул Эрнаут. – Сплотить ряды! Поднять щиты!

Джон сдвинулся и поднял щит так, чтобы он перекрывал щиты тех, кто находились впереди и сзади. В результате получилась живая стена. У себя за спиной он слышал крики боли – стрелы сарацин настигли свои первые жертвы. Несколько более резвых пилигримов уже мчались мимо колонны, им вслед летели тучи стрел. Большинство разбивалось о жесткую землю или отскакивало от щитов, но несколько достигло цели. Джон увидел, как одна из них попала прямо в грудь пилигриму, который еще несколько секунд продолжал бежать, а потом замертво рухнул в воду.

Джон оглянулся через плечо и увидел, что большинство пилигримов оказалось в ловушке на дальнем берегу реки. Их окружили сарацины на лошадях, отрезав от реки и армии христиан. Несчастные сбились в кучу, и мусульмане принялись выпускать в них тучи стрел. Те, у кого были луки, отстреливались, но без доспехов и практически без оружия они не могли остановить хорошо вооруженного врага. На земле уже лежали дюжины трупов, пронзенных стрелами и похожих на игольницы. Джон понимал, что, когда сарацинам надоест стрелять из луков, они возьмутся за мечи, и тогда начнется настоящая резня.

– Мы должны вернуться и помочь пилигримам, – сказал Джон громко, чтобы его услышали солдаты вокруг. – Их же всех перебьют!

– Закрой хлебало, сакс! – рявкнул Эрнаут. – Оставайтесь на своих местах! Если мы нарушим строй, сарацины нас всех прикончат.

– Но мы не можем дать им умереть! – настаивал Джон.

– Лучше они, чем мы!

– Будь я проклят! – тихо выругался Джон. – Это неправильно.

Он пришел в Священную землю ради искупления своих грехов. А разве есть лучший способ получить прощение, чем умереть, сражаясь за других? Джон сбросил мешок, вышел из строя и помчался назад к реке, где на другом берегу гибли пилигримы.

– Джон! Подожди! – Джон остановился и увидел рядом Кролика.

– Ты что творишь? – возмутился Джон. – Вернись в строй!

– Ты сказал, чтобы я держался с тобой рядом.

– Сказал. – Джон вытащил меч и снова повернулся к реке. Нескольким пилигримам уже удалось до нее добраться, но сарацины на лошадях орудовали мечами, направо и налево убивая беззащитных людей, и вскоре вода окрасилась кровью. – Тогда пошли, – крикнул Джон. – Давай, постараемся спасти хоть кого-то! За Христа! – взревел он, высоко поднял меч и бросился в атаку.

* * *

Юсуф стоял на стене рядом с Тураном и с широко раскрытыми глазами наблюдал за тем, как люди Унура убивали пилигримов-христиан. Они с Тураном оказались зажатыми со всех сторон толпой зрителей: бородатых мужчин в белых халатах и тюрбанах, женщин в чадрах. Казалось, все жители Дамаска собрались здесь, чтобы посмотреть на резню, и всякий раз, когда на землю падал христианин, воздух наполняли вопли ликования. Высокий пьяный мужчина рядом с Юсуфом, не смолкая, выкрикивал в адрес бегущих христиан длинные оскорбительные тирады.

– Эй вы, сыновья ослиц, возвращайтесь к своим матерям-шлюхам! Любители совокупляться с козами! Продажные твари, блудницы в штанах! Ублюдки! Вы грязь под нашими ногами!

Над ревом толпы и оскорбительными воплями пьянчуги вдруг поднялся пронзительный крик, Юсуф посмотрел вперед и увидел стоявшего на коленях пилигрима, из живота которого торчала стрела. В следующее мгновение к нему подъехал всадник и выпустил в открытый рот стрелу, которая вышла через затылок, и крик тут же смолк. Толпа одобрительно взревела.

Юсуфа затошнило, и он отвернулся, а потом посмотрел на Турана, который напряженно, с сияющими глазами наблюдал за происходящим, всякий раз радостно кивая, когда на землю падал христианин. Неожиданно Туран вытянул вперед руку и показал на реку: