руководством капитана Пьерра. Пока мы собираемся. Но выясняется, что отправленная техника была потоплена в гавани Архангельска немецкой торпедой. Затем капитан Пьерра был переведен в 102-й тяжелый артиллерийский полк, чтобы принять командование батареей орудий 155-го калибра, также предназначенной для русского фронта. По его просьбе я был немедленно переведен в этот полк и вскоре получил звание младшего лейтенанта.

В начале марта 1917 года я спешу вернуться в Россию, у меня нет никаких известий от Иды, несмотря на письма, которые я ей непрестанно писал. Я узнаю, что зима в России была крайне суровой, не хватало некоторых продуктов питания. Я переживаю как за семью, хотя и знаю, что они окружены заботой, так и за общую ситуацию в России, которая ухудшилась после моего отъезда. В начале 1917 года русские войска еще казались мощными, усиленными помощью союзников и массовым добором солдат. Но теперь мы видим, что люди устали считать раненых и оплакивать убитых, количество которых непрестанно ростет. Забастовки множатся, только что вспыхнула Февральская революция 1917 года. Социальное напряжение и вооруженное восстание привели к отречению царя и созданию Временного правительства и Советов. В результате союзники боятся потерять поддержку с востока.

Однако участие России в войне пока не вызывает сомнений. В мае 1917 года мы наконец высаживаемся с двумя группами тяжелой артиллерии, тщетно пытаясь в революционной суматохе обучить русских артиллеристов обращению с нашими пушками и занять позиции на Юго-Западном фронте.

Голоса противоречивы, силы и устремления сталкиваются. Временное правительство не проводит ожидаемых реформ. Из-за войны и солдат, оставшихся на фронте, оно оказалось не в состоянии назначить выборы для избрания нового Учредительного собрания, более смелого, с представителями народа, а между тем в провинции уже никто не собирается ждать. Крестьяне захватывают землю, к власти приходят Советы, что приводит к еще большей радикализации ситуации. Наступление в начале лета оборачивается неудачей, а дезертирство становится тем более многочисленным, что солдаты, осведомленные о распределении земли в своих деревнях, хотят присутствовать при этом разделе.

Генерал Корнилов, сумевший восстановить положение на Юго-Восточном фронте, был назначен Временным правительством главнокомандующим армиями; многим он представляется человеком, ниспосланным провидением, способным навести порядок в стране. Но события развиваются стремительно. Корнилов отправляет свои самые верные войска, три кавалерийских полка, в Петроград, чтобы сокрушить Советы. Этот акт сравнивают с попыткой государственного переворота. Керенскому и Временному правительству не остается ничего другого, кроме как призвать подавленные ранее, в начале лета, большевистские силы для защиты столицы. Этот «республиканский» выбор позволяет большевикам, освобожденным и вооруженным, выступающим к тому же в качестве «спасителей революции», укрепить свой авторитет у значительной части населения. Наконец, 31 августа Петроградский Совет и 126 губернских Советов проголосовали за резолюцию о передаче власти Советам. Революция набирает обороты и ускоряет темпы. Мы – ее свидетели…

Приехав в Москву, я с ужасом узнаю от Поля и Жанны о нападении на Иду. Меня успокаивает тот факт, что теперь они с Эдуардом находятся в безопасности в маленьком поселке Ивановское, где ее все знают и ценят. Я выискиваю малейшую возможность повидаться с ними, пока я в отпуске, но, к сожалению, безуспешно. Здесь есть чем заняться. Я не могу не присутствовать во французской военной миссии. Ситуация в городе, мягко говоря, тревожная и пугающая. Я узнаю от Поля, что директор фабрики, которая соседствует с «Ралле», попал в немилость к рабочим, в результате чего оказался в мешке, был погружен на тачку и брошен в реку… О том, чтобы заглянуть в «Летучую мышь», где по-прежнему пьют шампанское, только в еще больших количествах, чем раньше, нет и речи. Все театры переполнены. Что же касается батальонов, расквартированных в корпусах завода «Ралле», то они поют уже не молитву за царя, а… «Интернационал», и опять в один голос!

Ида

Апрель 1917

Когда в апреле 1917 года Ида приезжает в Ивановское, она понимает, что сделала правильный выбор. Здесь, на первый взгляд, ничего не изменилось. Восхитительное чувство обретения мирного, любящего, знакомого мира охватывает ее, и она вздыхает с облегчением. Ида с сыном селятся рядом с церковью, на улице Поповка, у вдовы священника Клавдии Федоровны Голубевой. Дом небольшой, но у них есть свой этаж, и этого более чем достаточно. Клавдия рада встрече с Идой, трое ее сыновей тут же предлагают ей помощь в распаковывании вещей. На самом деле им любопытно посмотреть, что она привезла из Москвы, и так же, как их мать, они жаждут последних новостей. Все устраиваются, пьют чай, а Эдуард резвится и бегает за местным рыжим котом. Иде хочется узнать больше о жителях деревни, ушедших на войну.

– Есть ли пропавшие без вести или раненые?

– Митя, учитель, очень приятный, к сожалению, несколько месяцев назад попал под вражеский обстрел. А кузнец Сергей получил ранение в ногу, но, кажется, сможет продолжать заниматься своим ремеслом, правда, всю жизнь, возможно, будет хромать.

«Да, именно это я и попытаюсь придумать для нового аромата. Есть возможность пойти по новому пути, и я должен попробовать это сделать!»

Ничего не известно о ее двоюродных братьях Сереже и Володе, они все еще на фронте. В любом случае, Ида сможет разузнать о них больше, как только найдет тетю Хельму и дядю Сержа, и ей очень хочется поскорее это сделать. И вот, наконец, Ида отпускает хозяйку, отправляется к тетке и падает ей в объятия.

Какое счастье – ощущать крепкие объятия этой женщины, пухлой и теплой! Ида вдруг чувствует себя защищенной – чувство, которого она не испытывала уже так давно. Слезы наворачиваются девушке на глаза, когда она обнимает тетю, которая, видя ее эмоции, целует ее в обе щеки, дарит материнскую ободряющую улыбку. Две женщины садятся друг напротив друга, держась за руки. Хельма слушает поток слов племянницы, которая, кажется, хочет все ей объяснить, все рассказать, как та маленькая девочка, которой она была когда-то, когда доверилась ей впервые. У Хельмы было всего два сына, и Иду, единственную дочь любимого брата, она тоже всегда считала своим собственным ребенком. Сережа, Володя и Ида выросли вместе с Павлом и Александром, двумя сыновьями другого ее брата. Она была немного их королевой, единственной девочкой в семье, но все равно без конца бегала по лесу, каталась на лошадях и следовала за своими двоюродными братьями, которые были немногим старше ее, в их всевозможных спортивных занятиях и приключениях.

Хельма внимательно рассматривает изможденное лицо Иды, темные круги под глазами. Тетя отмечает наспех заплетенные волосы, обращает внимание на отрывистый ритм рассказа. Столько эмоций, которые молодая женщина не могла ни с кем разделить, столько страданий и тоски по мужу, переживаний за его семью… а потом еще