– Как себя чувствуешь? – спросил он, выбрав самый неромантичный предмет для разговора. В конце концов, некоторые вопросы и споры лучше оставлять недосказанными. И не нужно углубляться в лишние подробности там, где не желаешь ничего углублять. Он же ясно видел, что, наткнувшись на него в ванной, она не только искренне удивилась, но и успела украдкой его разглядеть. С явным интересом. А сам он невольно отреагировал на этот интерес. Вот и разозлился.

– Хорошо. Никакой утренней тошноты, наверное, потому, что твой отец постоянно меня кормит.

– А ты ему сказала, что беременна?

– Пока еще не придумала, как сообщать об этом людям.

– С ним можешь особо не мудрить, он обрадуется. – Его собственному ребенку он бы еще больше обрадовался, но Гизель лишила этой радости их обоих. Я же говорил, он обожает детей.

– Поэтому он так часто навещает Такера с Оливией?

– Отчасти. Но и они не забывают включать его в свои планы, считая членом семьи, и ему это нравится.

– Очень мило.

– Точно. И мне хорошо. Потому что те недели, что они проводят в Италии, развлекая старика, это недели, когда я могу дышать полной грудью.

– Да неужели?

Обернувшись, Антонио увидел застывшего на пороге отца.

– Считаешь, что обязан меня развлекать? – прищурился Констанцо.

Я не это хотел сказать, – поморщился Антонио.

– Понял я, что ты хотел сказать. И раз я так сильно тебя обременяю, я лучше вернусь к себе и спокойно посмотрю футбол.

Развернувшись, Констанцо пошел прочь.

– Ну пап! – Антонио бросился за отцом. – Подожди!

– Это ты подожди. – Остановившись, Констанцо посмотрел на сына. – Я устал. Очень устал. Хотел провести с тобой время, но раз мое общество тебя тяготит, тогда я займусь тем, чем мне действительно хочется. Отдохну у себя, наслаждаясь футбольным матчем. – Он пошел дальше по коридору. – Не обращай внимания.

Антонио удивленно разглядывал отцовскую спину. Чтобы Констанцо вот так запросто отказался от своих планов? Странно. Очень странно. Отец же никогда не упускал случая выйти в свет и пообщаться, особенно когда рядом был восторженный слушатель вроде Лауры Бэт.

Сунув руки в карманы, он вернулся в гостиную.

– Он никуда не пойдет, говорит, устал.

– С ним все в порядке?

– Да, просто… – Странно. Необычно. Непонятно. – Устал.

– Наверное, не выспался. В самолете он даже не вздремнул, а потом еще долго ужинал… Нет, он точно решил меня откормить.

Антонио рассмеялся.

– Он всегда гордился своим гостеприимством.

Улыбнувшись, Лаура Бэт огляделась по сторонам.

– Ну а мы чем займемся?

Антонио глубоко вздохнул.

– Обычно я всегда посещаю музей Пикассо.

– Тогда пойдем туда, – просияла Лаура Бэт. – Все равно до открытия галереи мне нечем заняться.

Твердо решив, что им снова нужно вести себя как обычным друзьям, Антонио повел Лауру Бэт вниз, к своему красному «ягуару» с откидным верхом.

– Совсем не плохо!

– Разумеется, это машина отца. – Ему снова стало стыдно. Отец щедро делился с ним всем, что имел, и ему не следовало говорить, что он радуется, когда Оливия с Такером развлекают отца. Ладно, не важно. Все равно отец не только обиделся, сколько понял, что уже совсем не молод и ему нужно хорошенько отдохнуть перед тем, как всю ночь бодрствовать на открытии галереи.

– У него отличный вкус, – улыбнулась Лаура Бэт, усаживаясь в машину. – Знаешь, даже хорошо, что Констанцо отказался с нами ехать, – заметила она, оборачиваясь на несуществующие задние сиденья. – Не представляю, как бы мы все тут поместились.

– Не переживай, лимузин у него тут тоже есть, так что, если бы он действительно хотел куда-то идти, места бы хватило с избытком.

Заводя мотор, Антонио заметил, как Лаура Бэт слегка покраснела; что ж, все ясно. С того дня, как он объяснял, почему хочет ее нарисовать, они впервые оказались так близко. Антонио вдруг почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к сидящей рядом женщине и судорожно сжал кулаки.

– Знаешь, мама так же делает.

– Как?

– Говорит, что все хорошо, даже когда я вижу, что ей плохо. Особенно если я приезжаю к ней на праздники и хочу куда-нибудь сходить без нее. Получается, что она как бы признает мое право на самостоятельную взрослую жизнь, но ей это тяжело дается. При этом она сперва делает вид, что на меня злится, и только потом отпускает. А я чувствую себя виноватой, хотя отлично понимаю, что это ее личный выбор. Если не сказать, подарок.

Антонио нахмурился. Если даже Лаура Бэт не может выбросить из головы их перепалку, так, может, в конце концов, не такой уж это и пустяк?

– Подарок?

– Да. Время наедине с друзьями – это подарок.

Антонио удивленно обернулся.

– С чего бы ему решить, что нам нужно побыть наедине, когда мы и так провели рядом несколько дней?

Лаура Бэт пожала плечами.

– Не знаю.

– Ладно, как бы там ни было, все равно странно. Раньше он никогда так просто не отступался от своих планов.

– Может, сегодня он наконец понял, что ты не хочешь проводить с ним столько времени?

На него накатил новый приступ вины.

– Не совсем так. Просто мне не нравится, когда он лезет не в свое дело.

– Ошибаешься, рядом с ним ты всегда ворчишь и огрызаешься. Но, кажется, я все поняла. – Она положила руку ему на предплечье, словно собиралась сказать нечто чрезвычайно важное. – Ты взрослый человек, живущий в двадцати минутах езды от ушедшего на покой богача, который души в тебе не чает, и ему больше некуда девать энергию.

Антонио рассмеялся.

– Думаю, когда он только тебя разыскал, все это внимание тебе льстило и забавляло, но теперь ты просто хочешь быть самим собой.

– Наверное. – Если не считать того, что, перестав рисовать, он больше не знал, кто он такой на самом деле. Перестав рисовать, он потерял самого себя. И от этого больше всего и злился на Констанцо, потому что каждый раз, когда отец начинал соваться в его дела, ему хотелось бы ответить: «Оставь меня в покое, я рисую. Ем, играю, валяюсь на пляже…» Но он не мог. Его уже ничто по-настоящему не интересовало, а навязчивое присутствие Констанцо постоянно об этом напоминало.

Не желая больше об этом думать, Антонио нажал на газ.

– Как здорово! – воскликнула Лаура Бэт, подставляя лицо трепавшему волосы ветру.

Улыбнувшись, Антонио увеличил скорость, и уже буквально через пару минут Лаура Бэт счастливо рассмеялась, вскидывая руки над головой, чтобы лучше чувствовать встречный поток воздуха, а сам он заметил, как от этого смеха на душе становится спокойнее. Но это не меняло того, что насчет Констанцо она ошибается. С той минуты, что они встретились, Антонио приходилось неустанно отстаивать свое личное пространство, и еще ни разу отец не отступал без серьезной схватки. Только сейчас это не имело никакого значения.