Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Антти попытался оправдаться.
— Не ругай нас, не выслушав сначала, — мягко перебил он великого визиря. — Твой перстень не потерялся. Я подарил его своей жене и выкуплю его у тебя, как только соберу необходимую сумму.
Сераскер повернулся к господину Гритти и возмущенно воскликнул:
— Что же мне делать с этими бешеными псами?! Они вовсе не стыдятся своих бессовестных поступков! Да они чуть не гордятся ими! — Он резко вскинул голову и заявил нам: — Если вы считаете себя людьми смелыми, то вам следовало по крайней мере поджечь Вену. Вы же предпочли вместо этого потратить две тысячи дукатов на распутных девок, а когда деньги кончились, вы возвращаетесь ко мне как ни в чем не бывало и спокойно просите о снисхождении.
Антти, побагровев от возмущения и злости, резко возразил:
— Да простит тебя Аллах, но ты заблуждаешься? Я ведь говорил тебе, что вступил в брак, взяв в жены христианку. Так о каком же распутстве ты толкуешь? А вот тебе, великому военачальнику, не мешало бы знать, что просадить в борделе две тысячи дукатов не сможет и рота солдат! Так что не переоценивай моих сил и возможностей в этом деле, хотя, не скрою, мне есть чем похвастаться. А тебе должно быть стыдно за пустые и несправедливые обвинения, ибо мы, благодаря отваге своей и находчивости, спаслись от ужасной смерти, чтобы и дальше верно и преданно служить тебе! И дождались мы за это лишь упреков! Немедленно проси прощения, а то я чувствую, что теряю терпение и не в силах дольше сдерживать гнева своего!
Антти разошелся не на шутку, и это развеселило сераскера. Ибрагим громко расхохотался и, отирая слезы, выступившие у него на глазах, примирительно сказал:
— Я лишь решил испытать вашу преданность и смекалку, ибо был уверен, что вы сделали все возможное, чтобы выполнить мой приказ. Но даже самому смелому человеку не под силу изменить ход событий и превратить поражение в победу. А вот перстня мне жаль, не отрицаю, ибо камень в нем был чистейшей воды — воистину бесценный. Потому я и хочу увидеть твою жену, Антар, чтобы убедиться, стоит ли она столь драгоценного алмаза. А может, ты, как истинный мусульманин, желаешь скрыть лицо ее от моих любопытных глаз?
Антти с нескрываемой гордостью тут же ответил, что его христианская жена не привыкла стыдливо прятать свое лицо под вуалью, и госпожу Еву позвали в шатер сераскера. Вслед за женой Антти в шатер проскользнул и отец Жюльен. Заметив священника, великий визирь выставил вперед руку с двумя пальцами, изображающими рога, и воскликнул:
— Как вы посмели впустить в мой шатер христианского священника и осквернить его присутствием мое жилище?!
Тут я торопливо пояснил:
— Это я привел сюда отца Жюльена. Я спас ему жизнь, помогая выбраться из Вены, а тебе тем самым оказал большую услугу. Дело в том, что в голове моей созрел некий замысел, но обсуждать его я могу с тобой лишь с глазу на глаз.
Тем временем госпожа Ева подняла вуаль, открыв улыбающееся лицо и темные лучистые глаза. Ибрагим залюбовался ею и очень вежливо проговорил:
— В самом деле — она прекрасна. Ее лоб — белее лепестков жасмина, брови — черны, а губы — словно плод граната. Я доволен, что увидел ее, и уже не жалею о потере перстня, более того — я рад за тебя, Антар, рад, что захватил ты у христиан столь прекрасную добычу. И признаю, что оба вы с братом сослужили мне хорошую службу, однако, вынужден заметить, обошлось мне это недешево. Да хранит меня Аллах в будущем от столь дорогих проявлений верности!
Я искренне обрадовался тому, что благородный визирь все же решил оставить нас при себе, Антти же, немедленно воспользовавшись случаем, поспешно изрек:
— Разумеется, я вовсе не ожидаю вознаграждения за мои бесплодные труды, но буду счастлив, если ты, великий визирь, не лишишь меня милости своей и замолвишь за мою жену слово королю Сапойаи. Пусть ей вернут родовое поместье на границе Трансильвании. Ева, дорогая моя супруга, — обратился он к молодой женщине, — назови благородному сераскеру имя своего отца!
Господин Гритти схватился за голову, а когда Ева тихонько произнесла свое родовое имя, в отчаянии простонал:
— Да не слушай ты этого Антара, благородный Ибрагим! Любой отступник в нашей армии с превеликим удовольствием, не раздумывая ни минуты, готов жениться на дочери здешнего дворянчика, чтобы немедленно требовать приданое. Да Венгрия погибнет, если станет удовлетворять все эти возмутительные просьбы! Именно поэтому, следуя моим советам, король Сапойаи объединил многочисленные наделы в крупные поместья, чтобы передать их во владение немногим верным своим сторонникам. Вместо десятков тысяч мелких усадеб будет образовано не более тысячи — всего лишь одной тысячи! — больших поместий. И ты, великий визирь, вскоре сам убедишься, насколько это облегчит сбор податей и укрепит королевскую власть в Венгрии, ибо землевладельцы поймут, что их судьба неразрывно связана с благополучием короля Сапойаи.
В голосе великого визиря слышалась усталость, когда он неспешно отвечал господину Гритти:
— Я не хочу и не стану вмешиваться во внутренние дела Венгрии, но я обязан и непременно буду защищать интересы подданных султана и моих собственных слуг. Поэтому Антар получит земли своей супруги. Однако, ни в коем случае не желая мешать королю Сапойаи заниматься землеустройством, я соглашусь на то, чтобы он присоединил к владениям жены Антара и другие земли, создав таким образом поместье, достойное верного слуги султана, пусть оно даже будет и крупнее других. Ты же, господин Гритти, если хочешь и впредь оставаться моим другом, позаботься о том, чтобы король прислушивался к моим пожеланиям.
Я толкнул Антти локтем в бок, чтобы брат мой бросился в ноги великому визирю и поблагодарил его за оказанную милость, что Антти тут же и проделал, поцеловав к тому же руку сераскера. Госпожа Ева с восторгом взирала на Ибрагима. Потом она по примеру мужа тоже приникла к руке великого визиря.
Затем по знаку Ибрагима все, кроме меня и отца Жюльена, покинули шатер. Оставшись с нами наедине, великий визирь с тяжким вздохом спросил:
— Почему ты утомляешь меня своим присутствием, Микаэль эль-Хаким? Разве не видишь, что уже глубокая ночь?
И я ответил ему:
— Когда отдыхает солнце, сияет луна, и ночь — время луны. Поэтому позволь мне, твоему
