Они пили в пабе. Утром он со своим лучшим другом и деловым партнером приехал из поместья в Лондон на встречу с агентом.

Он мог бы привезти и Отэм, показать ей яркие огни столицы. Виктория, казалось, была особенно удивлена, почему он этого не сделал. Однако присутствие Отэм помешало бы истинной цели поездки.

Он избегал жены. Или, точнее, избегал искушения.

– Значит, воспоминания о первой брачной ночи в Вегасе по‑прежнему ускользают от тебя? – Финн насмешливо смотрел из‑за ободка стакана. – Ну, так соблазни ее еще раз. Я имею в виду, ты женат, Тони. Это не только не противоречит правилам, но и положительно разрешено! Почему, черт возьми, вы двое не используете эту ситуацию по максимуму, я понятия не имею.

– Потому что мы договорились: никакого секса. Разве ты не слышал в лимузине, когда ехали в аэропорт?

– Ну да. Но я просто предположил, что в вас говорит похмелье.

– Не только похмелье. Существуют фактические документы, подтверждающие это.

Запертый в нижнем ящике отцовского стола настоящий контракт, в котором говорится, что он и его законная жена не будут заниматься сексом.

Финн поморщился.

– Видимо, она действительно не хочет спать с тобой.

– За исключением… – начал было Тони. Очевидно, нет. Хотя в некоторые дни он был уверен, что видит ту же тоску в ее глазах. То же самое желание, которое пробегает по его телу всякий раз, когда он смотрит на нее.

Он вспомнил, как встретил ее в том баре в Вегасе. Он мог не помнить последовательность событий, которые привели к тому, что они оказались вместе и в постели, и в часовне, однако помнил притяжение. И это совсем не то, что он чувствует сейчас, почти месяц спустя. Теперь он ощущал, что может сойти с ума, если не поцелует ее. Его рука горела, когда он прикоснулся к ее пояснице, чтобы ночью вести к лестнице.

Он обнаружил, что смотрит на часы, отсчитывая секунды до того, как она присоединится к нему за ланчем.

Теперь он проводил время за ужином, придумывая новые вопросы, которые хотел задать ей перед сном, чтобы заставить задержаться с ним еще немного.

– За исключением… – повторил Финн, его голос звучал весело. Очевидно, Тони осекся на полуслове.

– Не имеет значения.

– Ты сейчас со мной, а не там с ней, и только это имеет значение.

Его друг прав. Тони вздохнул.

– Иногда мне кажется, что она тоже хочет. Но не позволяет себе этого, не знаю почему.

– Так выясни. – Финн допил остатки своей пинты и стукнул стаканом о стойку. – Если хочешь изменить условия соглашения, выясни, почему она не хочет. Какие у нее на это причины.

– А если мне не понравятся эти причины?

– Тебе все равно придется уважать их. – Финн хлопнул его по плечу.

Тони удалось выдавить из себя улыбку. Финн прав. Он уважал бы любые причины Отэм. Хотя если вспомнить, как смягчились и потеплели ее глаза во время приватных бесед у двери спальни, как она подалась навстречу его прикосновениям, когда он вел ее вверх по лестнице…

Ему нужно знать, почему она не согласится на это. Он оставил бы решение за ней, но ему нужно знать все, что можно, об Отэм Блайт. Не потому, что она его жена, а потому, что с каждым днем очаровывает его все больше и больше.

– Отправляйся домой, Тони.

Он уехал в Лондон. Без нее. Отэм была раздражена, потому что ей хотелось увидеть Лондон и потому что персонал смотрел на нее с жалостью, будто она брошенная жена.

А хуже всего то, что она скучала по нему. Это определенно не было частью их плана. Она не планировала, что их совместные обеды станут главным событием ее дня. И уж точно не подозревала того, как будет сжиматься сердце от его пожеланий спокойной ночи. А как он вторгался в ее сны…

Тони не вернулся прошлой ночью. Отэм поужинала с Викторией, избегая обеспокоенных взглядов невестки, и отправилась спать. Одна.

С тех пор как переехала в Вегас и до той ночи, когда Тони втянул ее в брак, Отэм была одна. Она испытывала облегчение оттого, что после Робби не нужно было делить свою постель и жизнь с кем‑либо.

Но теперь… Она делит свою жизнь, свои дни с Тони. Они даже делят постель, хотя и несколько необычно, странно. Становилось все труднее вспомнить, почему это так. Почему бы не провести эти два месяца, отрываясь по полной?

Да потому, что этого мало. А влюбиться и снова пораниться – больно. Да и Тони считает их сделку только бизнесом.

Но он хочет ее. Она почти уверена, что он борется с теми же фантазиями. По крайней мере, если судить по их случайному поцелую, случившемуся после его кошмара. Отэм гнала это воспоминание. Оно не имеет значения. Решив выбросить мужа из головы до конца дня, она отправилась в свое любимое место Уишклиффа, фруктовый сад.

Старый Гарет уже был там с корзиной в руках. Собирал низко висящие яблоки.

– Планируешь сделать собственный сидр? – крикнула Отэм, перелезая через стену со стороны сада. Так намного быстрее, чем пешком до официальных ворот.

– Жена хочет испечь яблочный пирог.

– Я люблю яблочный пирог, – заметила Отэм.

– Помоги мне нарвать еще яблок и получишь кусочек.

Улыбаясь, Отэм спрыгнула со стены. Да она вполне может сама приготовить яблочный пирог, только не решается наведаться в кухню. Приходится полагаться на доброту жены Гарета.

Вскарабкавшись на ближайшее дерево с помощью шаткой деревянной лестницы, она залезла на ветви, проверяя их прочность, пока не нашла безопасное местечко, чтобы собирать яблоки. Некоторое время прошло в дружеском молчании. Отэм бросала яблоки Гарету, он их ловил в корзину. Прохладный октябрьский ветерок шелестел листьями и ветвями деревьев, небо было голубым, по нему неслись пушистые белые облака. На какое‑то время Отэм удалось полностью забыть о муже и его поездке.

Настолько, что, когда старый Гарет вдруг сказал: «Доброе утро, мой господин», она тут же свалилась с дерева.

Лестница с грохотом упала на землю. Отэм услышала крик Гарета. Он отпрыгнул с ее пути, правда, к тому времени она уже падала. С резким криком схватилась за ветку, на которой сидела, и повисла, не касаясь земли.

– Отэм?

Она не могла точно сказать, беспокойство или удивление сквозит в голосе мужа. Но его руки потянулись вверх, обхватывая ее ноги. Она решила, что это все‑таки беспокойство.

– Отпускай ветку, я держу тебя.

Разжав пальцы, Отэм почувствовала, как его хватка сместилась, захватывая ее в объятия, пока