что он пытается выжать из моего тела весь оставшийся воздух. Я начинаю шлепать и царапать его руку, одновременно пытаясь глотнуть воздуха.

— Ты позволяла ему прикасаться к тебе? – спрашивает Данте, его взгляд полон безумия. – Ты позволила ему трахнуть себя?

Я пытаюсь покачать головой, когда в глазах темнеет.

— Ты моя, принцесса. Я убедил твоего отца разрешить нам пожениться через две недели. – Сквозь мое меркнущее зрение все, что я могу видеть, – это жестокий блеск в глазах Данте, когда его слова льются на меня, как кислота. – Я буду трахать тебя так сильно ночью, что ты не сможешь ходить днем.

Мои ресницы начинают опускаться, когда скудная сила, которая у меня есть, покидает мое тело, а ноги подкашиваются подо мной.

Он собирается убить меня. Осознание этого погружает меня в ужас, а затем все погружается во тьму, когда я падаю на пол.

_______________________________________________

ЛЮЦИАН

Это не твое собачье дело.

И все же я не могу удержаться от того, чтобы не пойти в номер Елены. Мой разум говорит мне игнорировать то, что я видел – Данте грубо оттаскивает Елену прочь. Однако мое сердце отказывается закрывать на это глаза, когда я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Приближаясь к номеру Елены, я слышу, как Данте рычит:

— Ты позволяла ему прикасаться к себе? Ты позволила ему трахнуть себя?

На мгновение уголок моего рта приподнимается, думая, что Данте видит во мне угрозу. Справедливо. Я вдвое моложе его и более могущественен, чем он может когда-либо стать.

— Ты моя, принцесса. Я убедил твоего отца разрешить нам пожениться через две недели.

Эта новость заставляет мой лоб нахмуриться.

— Я буду трахать тебя так сильно ночью, что ты не сможешь ходить днем.

Дверь закрыта не до конца, и я хлопаю ладонью по дереву, заставляя ее распахнуться. То, что я вижу, заставляет всю рациональность покинуть меня – глаза Елены закрываются, а затем она падает на пол.

Ублюдок.

Данте отводит ногу назад, чтобы пнуть ее, но я двигаюсь вперед и, схватив его за плечи, отрываю его от того места, где он возвышается над ней.

Я должен сделать одолжение всему миру и убить его.

Данте отшатывается с потрясенным выражением лица, его глаза расширяются, когда они фокусируются на мне.

Гнев струится по моим венам, и он сильнее всего, что я чувствовал раньше. Я не могу сформулировать слова, поэтому вместо этого прибегаю к действию. Мой кулак врезается в челюсть Данте, заставляя его голову откинуться назад.

Он качает головой, а затем делает угрожающий шаг ко мне, но когда я поднимаю подбородок, широко разводя руки в стороны, он останавливается.

— Я позволю тебе один удар, а потом я, блять, убью тебя, – выдавливаю я слова. – Я бросаю тебе вызов, Капоне. Врежь мне.

Данте сжимает челюсти, но, зная, что у него нет ни единого шанса против меня, он отступает.

— Блять, такая киска, – плюю я в него. – Ты всего лишь гребаный ублюдок. – Зная, что у меня осталось не так уж много самообладания, я приказываю. – Уходи.

Взгляд Данте переключается на Елену, и это заставляет меня встать перед ней, так что ему приходится смотреть на меня.

Этот человек явно хочет умереть. Я с радостью познакомлю его с его создателем.

— Она моя, – говорит он так, как будто это должно иметь для меня значение.

Прежде чем обдумать это до конца, я усмехаюсь:

— Была. – Я качаю головой. – Тино знает, как ты обращаешься с его дочерью?

Настала очередь Данте смеяться.

Какого хрена?

Определенно не та реакция, которую я ожидал.

— Тино насрать на нее. Осторожнее, Люциан. Я тот, кто сменит Тино.

От этой информации хмурость на моем лбу становится еще сильнее.

— Ты не сможешь взять верх, если будешь мертв.

На лице Данте появляется уверенная усмешка.

— У тебя нет полномочий убивать меня. Ты не глава la famiglia2.

— Пока, – бормочу я. Мои мышцы напрягаются, когда я сокращаю расстояние между нами, пока мы не оказываемся лицом к лицу. – Возможно, Валентино ест у тебя из рук, но не забывай, что я сын Луки Котрони.

Напоминание заставляет Данте отступить с разочарованным рычанием и, одарив меня свирепым взглядом, он неохотно покидает номер Елены.

Когда я оборачиваюсь, я вижу, как Елена подталкивает себя в сидячее положение. Ее глаза дико оглядываются в поисках Данте, прежде чем останавливаются на мне, а затем ее губы приоткрываются, когда она втягивает воздух.

Гнев разгорается в моей груди, когда я подхожу вперед и протягиваю ей руку. Елена вкладывает свою дрожащую ладонь в мою, и я поднимаю ее на ноги.

Своим языком она облизывает губы, и это привлекает мое внимание к синякам, образующимся на правой стороне ее челюсти и вокруг шеи.

— Он ушел? – хрипло спрашивает она. Она продолжает смотреть между дверью и полом. Куда угодно, только не на меня.

— Да. – Мой гнев усиливается, когда на ее лице появляется искреннее облегчение. Ее подбородок начинает дрожать, но она борется с эмоциями, искажающими ее черты.

Мне не должно быть дела до этой женщины. Она для меня никто. Тем не менее, я обнаруживаю, что меня тянет к ней, и впервые мне приходит в голову мысль – я мог бы жениться на ней. Таким образом, для Данте это будет "пошел ты", и это объединит две семьи, показав нас единым фронтом перед нашим врагом.

Продолжай лгать себе, Люциан. Ты, блять, хочешь ее. Чем скорее ты признаешься в этом самому себе, тем скорее сможешь решить, что, черт возьми, ты собираешься с этим делать.

Елена начинает выглядеть очень неуютно. Ее глаза скользят по моим, прежде чем снова опуститься в пол.

— Спасибо.

В каком хреновом мире мы живем, когда женщина должна благодарить мужчину за то, что он спас ее от мудака?

Я вздыхаю и подхожу к телефону в номере. Набирая номер службы доставки еды и напитков в номер, я заказываю колотый лед для синяков Елены. Когда я кладу телефон обратно, я поворачиваюсь к ней и спрашиваю:

— У тебя болит что-нибудь еще, кроме лица и шеи?

Она застенчиво подносит руку к подбородку, затем качает головой.

Я знаю, что это глупый вопрос, но я не могу остановиться.

— Ты в порядке?

Конечно, с ней не все в порядке. Я чувствую