оступился, но должен все осознать и вернуться в семью. Негоже оставлять ребенка без отца и все в таком духе.

Слышать уговоры матери стало невыносимо. Она ведь и сотой части не знает, что со мной произошло.

— Хватит, — резко пресекла ее причитания. — Поговорили уже. И представление посмотрели и даже поучаствовали. Вот, красота на память осталась, — я задрала кофту, демонстрируя матери радугу на спине.

Мать охнула, глаза вытаращила, схватилась за сердце. Она тоже не могла поверить, что ее сын способен на такое. Заплакала и останавливать больше не стала. Только внука сонного обнимала у порога и просила ее навещать.

Муж за время наших скорых сборов домой не пришел. Наверное, девка так хорошо его успокоила после моего визита, что он остался у нее продолжать начатое.

Гадко. Противно. Тошно.

Через двадцать минут с двумя чемоданами и с сыном мы зашли в новое для нас жилье.

Однокомнатная квартира. Уютная, чистая, с мебелью. Сразу видно — женские руки постарались. Завтра оглянусь и освоюсь, а сейчас надо уложить спать сына.

В какой-то степени я чувствовала себя свободной и сильной от того, что это жилье, хоть и съемное, маленькое, но мое, и только я здесь хозяйка. И только я буду решать, кто и когда сюда будет приходить.

Я разложила диван, и мы с сыном легли спать. Вдвоем, рядышком. Дениска уснул быстро — устал, время позднее.

Слушая мерное посапывание сына, чувствуя его детский родной запах, откинула от себя все мысли и вопросы, решая подумать обо всем завтра. И провалилась в глубокий тревожный сон.

Глава 21

Утро облегчения не принесло. Еще не открыв глаза, надеялась, что мне все приснилось. Вот только рука, обнимавшая хрупкое тельце сына, а не статную мускулистую фигуру мужа, давала понять, что все произошедшее вчера — правда. Горькая, жестокая правда, от которой снова хотелось выть и биться головой об стенку, чтобы хоть как-то заглушить душевную боль.

Я открыла глаза. Дениска еще спал. Хмурил во сне свои белесые бровки, длинные реснички мелко подрагивали, а пухлые губки плотно сжались. Сынок внешне очень похож на меня, только рыжего ничего нет, даже веснушек — отличительной черты семьи Волжаниных. Красивый мальчик. Придет время и от девчонок отбоя не будет. Главное, чтобы таким же подлым не был, как его отец.

Осторожно, чтобы не разбудить Дениску, заставила себя встать с дивана, дойти до ванной и умыться. Убеждала себя, что ради сына мне нужно быть сильной. Нужно собрать себя по кусочкам и научиться жить без мужа. Имени его даже мысленно произносить не хотелось. Видеть и думать о нем тоже. Как-то надо брать себя в руки. Одно знала точно — не подпущу к себе человека, которого любила больше жизни. Не смогу забыть боль ни душевную, ни физическую.

Тупая боль в груди жабой давила грудную клетку. Сердце, что ли, шалить начало?

Вспоминать, анализировать вчерашнее, искать виноватых я себе запретила — боялась сорваться. Вместо этого я мысленно составляла план как жить дальше. Денег немного, но на первое время хватит. Заберу швейную машинку и оверлог из квартиры мужа и обеспечу себя и сына всем необходимым сама. Я сильная, я справлюсь.

Пока сынок спал, у меня было время осмотреться в новом жилище. При дневном свете квартира оказалась еще лучше, чем вчера вечером. Уютная кухня так и просилась чаевничать здесь поздними вечерами, в свободном углу можно поставить столик со швейной машинкой, чтобы в жилой комнате не мешать сыну спать или делать уроки. Ему ведь скоро в школу. Здесь же и заказчиц смогу принимать. В общем, жить можно, даже настроение чуть-чуть улучшилось.

Дениска проснулся, и мы с ним сходили в магазин за продуктами. К счастью, нам никто из знакомых по пути не попался — разговаривать сейчас с кем-нибудь не было никакого желания. Будь моя воля, я бы сидела в съемной квартире, не высовывая носа, вот только холодильник пустой. Если у меня аппетита не было, то ребенка кормить надо. Боюсь представить, что бы я делала в этой ситуации, не будь у меня моего маленького темноглазого чуда.

— Мама, а папа с нами здесь жить не будет?

— Что? — сынок о чем-то спросил, не сразу расслышала. — Нет, не будет.

— Вы поссорились? Это потому, что он много пьет?

Что отвечать шестилетке? Часто думала о том, что мой сын для своего возраста очень умный и все понимает, но в данной ситуации как быть? Поймет ли он, скажи я ему правду? Вряд ли. И настраивать его против отца не лучший вариант, мало ли как оно откликнется в будущем.

— Мы с папой решили пожить отдельно.

— Недолго?

— Как получится.

Приготовилась к дополнительным вопросам, но на удивление Денис больше не стал ничего спрашивать. Нахмурил бровки, о чем-то подумал и… все. Ушел разбирать пакет с игрушками.

Кроме Сони никто не знал, почему я ушла от мужа. А как рассказать маме, подружкам, знакомым? Стыдно, грязно, больно. Что мне ждать от них? Что они будут сочувствовать, жалеть меня, ругать Пашку, а про себя радоваться, что они не на моем месте?

Не хочу. По крайней мере, точно не сейчас.

Может быть, позже я смогу говорить об этом спокойно, а пока мокрая подушка ночами, когда Дениска засыпал, укромный уголок на балконе, где трясущимися руками подкуривала сигарету и затягивалась полной грудью, чувствуя, как едкий теплый дым обволакивал легкие. Тяга к курению появилась на следующий день после «сюрприза от мужа». До этого пробовала курить в школе, баловались с девчонками. Не понравилось, бросила. А сейчас мало никотина. Еще надо и еще.

Дым заполнял легкие, приносил немного облегчения нервам, притуплял ноющую боль в груди, но не отключал мозг и память. Напиться бы до беспамятства, может, легче стало бы хоть немного. Но нельзя. Со мной сын, я должна думать о нем и нашем с ним будущем.

Глава 22

Три серых панельных пятиэтажки расположились