Поединок Стихий — ежегодное состязание, посвященное победе над бывшей верховной богиней Эргора, чем-то напоминал средневековый рыцарский турнир. С той лишь разницей, что здесь сражались не сами саэры, а их къоры, олицетворявшие мощь породившей их стихии и мастерство своего творца. Участие в Поединке мог принять любой высокородный, сумевший создать хотя бы одного къора. Первыми соревновались несовершеннолетние и самые слабые, затем наступало время дваждырожденных — глав семей и мелких родов, а уже они уступали место сильнейшим, таким как Эктар, Крэаз, Айар.

Нары на состязание не допускались даже в качестве зрителей. Сиррам — женам, дочерям и, как выяснилось, наидам — позволялось наблюдать за турниром, только если они находились в особом хорошо защищенном помещении. А вот сыновей саэры с малых лет брали на трибуны. Мальчики наслаждались зрелищем, учились и… мечтали. О том, как однажды выведут на арену собственных къоров, одержат сокрушительную победу, затмив прежних героев, и покроют имя рода громкой неувядаемой славой. Дети императора, разумеется, исключением не были.

Слушала восторженные истории младшего Айара, в которых факты переплетались с яркими детскими воспоминаниями, и не находила подвоха. Ни в чем. Увлекательное, красочное, для женщин совершенно безопасное зрелище. Поймала себя на желании увидеть все, что с таким воодушевлением описывал Линсар.

Почему же Повелитель так настаивал на моем присутствии? В чем ловушка? Или нет никакого злого умысла — лишь желание помочь советнику и другу определиться с подарком?

Трудно в это поверить.

— Наланта, я к тебе обращаюсь. Слышишь? Где ты витаешь? — раздраженный женский голос, пронзительный, режущий, прервал Линса на полуслове.

За идеально выстриженными экзотическими деревьями замелькали чьи-то силуэты, и через минуту на широкой аллее, вдоль которой мы шли, появились люди.

— Мама! — с досадой выдохнул юноша.

А я даже шею вытянула, пытаясь во всех деталях разглядеть жену владыки Эргора.

Стройная элегантная женщина самодовольно несла себя по дорожке парка. Ей было чем гордиться: алебастровая кожа, прекрасные золотистые волосы, густые и блестящие, большие синие глаза, изящная фигура — природная красота, тщательно облагороженная воспитанием и высоким положением в обществе. Впечатление портили капризно-недовольная гримаса и холодный, очень холодный цепкий взгляд человека, не способного чувствовать. А еще удивительное сходство с сиррой Борг, которая с такой же кислой миной торжественно плыла неподалеку от супруги императора. Хм… Они что, сестры?

Рядом с дуэньей я заметила сестру Саварда и удивилась: никогда не видела ее такой. Девушка словно выцвела, превратилась в тень. Лучистый взор погас, на губах застыла вежливая, ничего не выражающая улыбка. Солнечная девочка пропала, уступив место высокородной сирре, отстраненной и… правильной.

Кроме этих двоих хозяйку Женского парка сопровождали несколько телохранителей и группка льстиво скалящихся дам. Разряженные в пух и прах, они были так обильно украшены, что глазам стало больно от блеска драгоценностей. Единственным мужчиной помимо охранников в этой женской компании оказался Аллард, с видом мученика идущий по другую сторону от матери.

— Лард, дорогой, — высокий голос ввинчивался в уши, заставляя морщиться, — может, ты повлияешь на девочку? В последнее время она такая рассеянная, невнимательная. Совсем поглупела. По нескольку раз одно и то же повторять приходится. Несносный ребенок.

На неподвижном лице Ланти на одно краткое мгновение появилось несчастное, обреченно-затравленное выражение. Мелькнуло и тут же пропало.

Услышала, как Линсар резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Шепнул что-то неразборчивое, злое.

Аллард покосился на девушку, равнодушно пожал плечами.

— Вы как всегда преувеличиваете, матушка. Наланта и раньше часто отвечала невпопад.

У Ланти дрогнули губы. Линс опять что-то прошипел — все такое же непонятное, но явно ругательное, дернулся вперед, но тут же остановился и повернулся ко мне.

— Думаю, тебе не стоит с ней встречаться. Давай уйдем.

Мальчишка определенно разрывался между желанием помочь Наланте и необходимостью увести меня отсюда. Я это поняла и оценила. Но сейчас самой отчаянно хотелось поддержать сестру Саварда. Оживить каменную статую, в которую она превратилась, снова окунуться в теплый свет ее ясных глаз. Никогда не была сторонницей воззвания «Наших бьют», но в эту минуту оно нашло горячий отклик в душе.

— Знаешь, Линсар, — протянула задумчиво, — окажи мне любезность, пожалуйста. Познакомь с сиррой Паальдой.

От основной аллеи, супруги императора и ее группы поддержки нас отделяли несколько шагов. Пара мгновений. И все это время я напряженно соображала: как держаться, какую тактику выбрать, чтобы и Наланте помочь, и самой не подставиться.

Бесцеремонную напористость отмела сразу. Во-первых, так вести себя просто не умею, во-вторых, только в книгах попаданки-хулиганки бодро хамят всем подряд и при этом, как ни странно, процветают. Здесь подобное поведение приравнивается даже не к невоспитанности — бесстыдству. Меня быстро поставят на место и уж точно не станут безропотно выслушивать откровенные дерзости.

Изображать робость, нерешительность, смятение? Тоже не вариант. Заклюют моментально.

А вот маска вежливой глупости, пожалуй, то что нужно. Побуду-ка я «классической блондинкой». Из тех, что смотрят на мир широко распахнутыми глазами и способны удивляться любой мелочи: стуку в дверь, новому бантику, тому факту, что за все, оказывается, надо платить такими забавными разноцветными денежками. А еще они нечеловечески добры — целуются со всеми породистыми кошечками, собачками, встреченными на пути, и, что важно, навязчиво болтливы.

Как только мы вывернули из-за высоких кустов, разговоры мгновенно смолкли, и все взгляды устремились на нас с Линсаром. Изумленные, оценивающие, недобрые — от свиты. Хмуро-вопросительный — от Алларда. Встревоженно-предостерегающий, немного виноватый — от Наланты. Что касается Паальды, то она даже не покосилась в мою сторону. Демонстративно сосредоточила все внимание на младшем отпрыске. Словно меня и вовсе не существовало.

— Линс, милый, ты решил присоединиться к нашей дневной прогулке? — Показной энтузиазм резал слух, как фальшивая нота в хорошо знакомой мелодии. — Отрадно видеть, что мой мальчик наконец-то образумился и последовал примеру брата. Уж он-то всегда ведет себя так, как и полагается почтительному, благонравному сыну.

В глазах старшенького на миг плеснуло раздражение, он отвернулся и со скучающей миной уставился вдаль. Линсар ехидно хмыкнул — это была его единственная реакция на слова родительницы.

Мы подошли уже совсем близко. Меня по-прежнему старательно не замечали, и мой спутник перешел к активным наступательным действиям.

— Матушка, позвольте представить сирру Кателлину Крэаз, наиду советника императора сиятельного саэра Саварда Крэаза.