Поэтому мы поступили так, как всегда поступает уважающий себя чародей, когда шансы складываются не в его пользу: мы срезали путь.

Небывальщина, мир духов, существует рядом с нашим на манер другого измерения, но топография его не соответствует земной. Небывальщина соприкасается с материальным миром в точках, имеющих — скажем так, — совпадающий энергетический резонанс. В общем, если в Небывальщине точка А представляет собой темное, зловещее место, то и совпадающая с ней точка реального мира тоже темная и зловещая — скажем, задворки чикагского университета. Зато место в пяти футах от точки А в Небывальщине, назовем ее точкой Б, просто мрачная и навевающая тоску, но не наводящая ужас. Возможно, точка Б совпадает с кладбищем в Сиэттле.

Поэтому — если вы, конечно, чародей — вы можете забраться на задворки университета, отворить проход в Небывальщину, пройти пять футов до соседнего прохода в реальный мир и выйти на кладбище в Сиэттле. Дистанция пешего перехода составит при этом пять или шесть футов, что на поверхности земли составило бы примерно тысячу семьсот миль.

Удобно, правда?

Ну, конечно, стоит добавить еще, что по Небывальщине чаще всего и пяти футов не пройти, чтобы не напороться на какой-нибудь исполинский ужас с щупальцами или жвалами, при одном взгляде на который можно сойти с ума. Небывальщина вообще довольно жуткое место. Туда не захочется сходить прогуляться просто так, без тщательной подготовки — впрочем, если знать безопасные пути, (Тропы, как мы их зовем), путешествие может пройти быстро и приятно, почти без вторжения какого-нибудь случайного безумия.

Когда-то я ни за какие коврижки не согласился бы войти в Небывальщину, разве что в самых критических обстоятельствах. Теперь это страшило меня ненамного больше, чем поход на автобусную остановку. Все меняется.

Мы вернулись в Чикаго еще до перерыва на ленч, вынырнув из Небывальщины в переулок за старым зданием, некогда служившим городской бойней. Мой Голубой Жучок, изрядно побитый временем и приключениями «Фольксваген-жук», ждал неподалеку. Мы вернулись ко мне домой.

Сьюзен с Мартином ждали. Примерно через две минуты после нашего возвращения в дверь постучали, и когда я отворил ее, за ней стояли оба полувампира. На плече у Мартина висела на кожаном ремне сумка.

— Что это за девица? — поинтересовался Мартин, глядя поверх моего плеча на Молли.

— Я тоже рад вас снова видеть, дружище, — отозвался я. — И не надо благодарностей. Я только и делаю, что спасаю чужие жизни.

Сьюзен улыбнулась мне, и взгляд ее, переместившись на Молли, провел обыкновенное женское сканирование с головы до пят — процесс, в результате которого женщина составляет подробный профиль другой женщины, основываясь на миллионах мельчайших деталей одежды, бижутерии, макияжа и прочих штук, а потом на основании этого профиля определяет, насколько серьезную социальную угрозу та собой представляет. Мужчины тоже такое проделывают, но, как правило, этот анализ сводится к двум пунктам: «Есть ли у него пиво?» и «Если есть, поделится ли он им со мной?»

— Гарри, — произнесла Сьюзен, целуя меня в щеку. Я ощущал себя сосной в краях, полных пум, и надеялся только, что следующим пунктом не станет обозначение территории путем обдирания коры когтями. — Кто это?

— Моя ученица, Молли Карпентер, — ответил я. — Кузнечик, это Сьюзен Родригес. А это Марвин Как-то-там.

— Мартин, — невозмутимо поправил он меня, входя в комнату. — Ей можно доверять?

— Как мне самому, — ответил я.

— Отлично. — Голос у Мартина вряд ли мог сделаться еще суше, но он честно старался. — Спасибо на том.

— А я знаю, кто это, Гарри, — подала голос Молли. — Они из Братства Святого Жиля, верно? Охотники на вампиров?

— Горячо, — ответила Сьюзен, стоя совсем близко от меня, в пределах моего персонального пространства. Я бы назвал эту дистанцию интимной. На мгновение она коснулась моей руки горячими как огонь пальцами, но взгляд ее оставался прикован к Молли. — Ученица чародея? Правда? И на что это похоже?

Молли пожала плечами и, чуть нахмурившись, отвела взгляд.

— Куча чтения, куча занудных упражнений с редкими вкраплениями чистого ужаса.

Сьюзен наконец отвела взгляд от Молли — похоже, она пришла к какому-то заключению. Во всяком случае, она выступила из моего персонального пространства.

— Ты поговорил с Советом?

— Немного, — ответил я. — Там присутствовала графиня собственной персоной. С ней тоже поговорил.

Сьюзен с шумом втянула воздух.

— Как? Она ведь не выезжала из Мексики уже несколько столетий.

— Позвони в «Книгу Гиннеса». Пусть остановят часы.

— Боже правый, — выдохнула она. — Что она там делала?

— Выражала сострадание, и понимание, и готовность простить меня за то, что я вызвал ее на дуэль на глазах у тысячи братьев-чародеев.

Мартин словно поперхнулся. Сьюзен широко распахнула глаза.

— Я хотел разделать ее прямо там, — продолжал я. — Но она находилась под защитой дипломатического иммунитета. Наша разведка говорит, что отмечена всякого рода повышенная вампирская активность. Я жду дополнительной информации из других источников, но это займет еще какое-то количество времени.

— Нам уже известно про мобилизацию, — подтвердила Сьюзен. — Братство предупредило Совет три дня назад.

— Совет был так мил, что оповестил об этом всех остальных. Но я получу всю известную Совету информацию через несколько часов, — сказал я. — А вы, ребята, нарыли что-нибудь?

— Вроде того, — хмыкнула Сьюзен. — Приступим.

Мы расселись вокруг журнального столика, и Мартин поставил на него свой чемодан. Потом извлек оттуда конверт из крафт-бумаги и протянул мне.

— Из почти петабайта информации… — начал он.

— Пета… чего? — переспросил я.

— Квадриллиона байт, — пояснил он. Очень доходчиво.

Сьюзен закатила глаза.

— Объем информации как в нескольких библиотеках.

— А… Хорошо.

Мартин прокашлялся и продолжал так, словно его не перебивали.

— Нам удалось выявить не больше трех сотен файлов. В основном, отчеты по инвентаризации.

Я открыл конверт и достал из него несколько листов писчей бумаги с перечнями различных предметов, и еще несколько с пронумерованными фотографиями.

— Все предметы в этой папке, — пояснила Сьюзен, — помечены как суперконденсаторы.

Я хмыкнул и вгляделся в фотографии внимательнее. Каменный нож. Древний, иззубренный меч. Закопченный кирпич. Каменная урна, покрытая странным, действующим на нервы узором.

— Угу. Не могу утверждать наверняка, не обследовав всего этого физически, но хлам этот похож на ритуальные принадлежности.

Я нахмурился и принялся сверять ссылки по номерам.