далеко не все. Впрочем, так же как и его соседи.

– Уж не знаю, кто это там был, – проговорил он наконец, поудобнее приладив спину к подушке – но кусаются они больно. А что, разве теперь они называются как-то по-новомодному? – просто потянув время, он тут же припомнил как принесшие из травы маленький подвижный отросток мальчики окрестили его «червем».

– Вы читали про происшествие на морском пляже?

– Нам не носят газет.

– Ну а новости-то вы смотрели? – оценив комнату, он кивнул сам себе – Хотя, уже вижу – у вас и телевизора нет.

– Вы очень наблюдательны.

– Ну что ж.. – молодой человек, назвавший себя Антоном Гуляевым, поправил рубашку, с сожалением приготовившись уходить – надеюсь послушать вас, когда вы почувствуете в себе желание поговорить. Все-таки, это же очень важно..

Постояв минуту посреди комнаты, вяло опустив неширокие худые плечи, он повернулся к выходу.

– Послушайте, – позвал парня Полысаев, уловив желание во что бы то ни стало задато вопрос журналисту, каким-то невидимым крючком зацепившему его проснувшийся интерес.

Антон Гуляев остановился и повернулся в проеме, немного не доставая до верхней перекладины косяка макушкой.

– А что произошло там, в Алуште?

Гуляев потряс в воздухе черный предмет, похожий на диктофон, как показалось Полысаеву, и чему-то улыбнувшись горько, хлопнул рукой по выкрашенному растрескавшейся краской дереву.

– Пять человек погибло. Прямо на пляже. Инспекция санэпиднадзора проводила очистку парка от яиц и черви кинулись защищать свои гнезда, а тем кто начал перекапывать их кладки хватило ума ринуться бежать на битком набитый людьми пляж. Вот они и покусали всех подряд, кто только попался на пути. Многие попадали, прям как вы в тот день, потеряв сознание, и черви загрызли их насмерть.

– Вот это да! – угловатый пациент справа расширил близко посаженные глаза – И ведь ,брешешь, наверное, как родной маме?

Гуляев покачал головой и улыбнулся – Новости надо смотреть – ответил он и бросив на прощание скорый кивок, исчез в коридоре, отправившись, надо полагать, в редакцию газеты, неся сообщение о неудачно закончившейся попытке выбить из Полысаева рассказ.

  Пять человек погибло!.. Полысаев повторял про себя сказанные фотографом слова, стараясь представить на минуту – что, если это правда – и затем гнал от головы такую давящую его чем-то тревожным мысль.

Нет, не может быть, решил он…Не может такого быть..

При въезде в Ялту машина, где ехали Маша и ее родственники, была неожиданно остановлена у ограждения временного блок-поста, не котором несколько вооруженных лопатками солдат под руководством офицера досматривали покидающие пределы города грузовики и фургоны. Осмотр каждого груженого или порожнего автомобиля длился долго, по пятнадцати минут и потому их скопилось уже, выстроившихся в одну шеренгу, довольно большое количество.

  Девять грузовиков, сосчитала Маша, прежде чем снявший ограждение солдатик с повязкой на рукаве не подал им знак двигаться.

– Бог помощь.. Кого ловим, земляк? – дядя Сеня приспустил вниз боковое стекло, сознавшись тем самым, что в жизни не видел ничего подобного, въезжая в курортную зону.

– Проезжайте! – махнул ему рукой придерживавший на плече автомат сержант – Не задерживайте поток.

Дядя Сеня надавил на педаль газа и машина легко ушла вниз по склону, в сторону первых пригородных улочек.

  В городе, едва только машина была оставлена на стоянке, их ожидало необычное оживление и сумбур. Только и было разговоров что о червях, да об опасности, которую они таят в себе для островитян. Местные газеты, торгуемые с лотков и разносимые по пляжу, все как одна вышли с безвкусно-сенсационными заголовками и сиюминутными призывами, выстороенными на злобу дня по одному, рассчитанному на звон монеты сценарию, суть которого сводилась к единому: «Спасайся кто может!»

– Точно все с ума посходили! – консерватизм в словах грузно перешагивавшей под солнцем тетки противостоял новомодным газетным крикам о том что пляж – это не место для отдыха, принадлежащее праведно трудившейся весь год семье, а сцена, где разыгрываются темные события и происходят льющие рекой крови стычки – Газетчики сами себя доведут до разорения. Ведь если не будет приезжих, которых они распугают своими страшилками, то и некому будет покупать их дрянных рук дело.

– Местные газеты хорошо идут только для одного, – заметил дядя Сеня – быть использованными в сортире.

По пути на пляж Маша отметила про себя, что уже проходит мимо второго сквера, отчужденного от полосы бульвара забором из не крашенных не обструганных досок и не удивится, если спрятавшийся за невысокими старыми домами парк, выглядывающий из-за их стен с мансардами и верхушками деревьев, также окажется огорожен непроходимой стеной из бревен.

– Туда им и дорога. – отозвалась тетя Нюра, промокнув нос и щеки платком – Господи, я таю как эскимо!

– Тридцать четыре градуса.

– Тридцать два в тени – поправил отца мальчик и хотел было сплюнуть на тротуар, но слюны в пересохшем рту не оказалось – Дайте кто-нибудь хлебнуть воды.

  Не оправдав ожиданий Маши, людей на пляже оказалось не много, а те кто был, не переставая судачили между собой о таинственных кровожадных червях, которые, по словам сплетников, были не раз замечены и в самой Ялте, не говоря о диких пригородных пляжах и лесах. Курортники передвигались пешим ходом только по асфальту и по выложенным плиткой аллеям, избегая хоть бы ступить ногой в густую зеленую траву, а уж охотников отправиться поглазеть на горные красоты и чистые прохладные брызгающие пеной водопады и вовсе не было – ведь тропинки, протоптанные в лесах, едва были шире полуметра и любой куст или навес из лопухов могли стать отличной маскировкой для готовых к нападению червей.

  Один раз в час вдоль по пляжу расхаживали позволившие себе раздеться до маек трое дежурных спасателей, у каждого из которых на спине провисал к поясу темный треугольник от пропитавшего материю пота, а в руках были заготовлены лопаты.

  Искупавшись разок, большую часть дня Маша просидела в тени, на подложенной вместо подстилки смятой джинсовой рубашке, привезенной из дома, с серьезностью и выжидательностью в глазах рассматривая окружавших ее на песке людей. Порой вдруг, вглядевшись в наклоненную ветром траву, ей самой чудилось что среди ее сочных тугих стеблей она видит едва уловимое скорое шевеление или перелив вьющегося хвоста, но потом, подойдя поближе и превозмогая отвращение ко всякого рода змеям и ползающим существам, она убеждалась что