тоном, приказала тянуть. Но и в этот раз не дождавшись каких-то изменений в положении механизма тренажёра, глухо прорычала:

– Оглох? – и повернулась в мою сторону.

Я, конечно же не оглох, и самоотверженно выполнял полученную команду. Молча, потому, что помнил о наличии у доктора больших запасов гипса. Недовольная Мафдед, уперев лапы в боки, хмуро смотрела на мой вступительный экзамен в театральное училище, на котором я прилежно исполнял пантомиму «лох и ручка от унитаза». Да, я тянул. Тянул, как только мог, но, по сути, я просто бессмысленно болтался в воздухе, повиснув на этой чёртовой цепочке.

– Великолепно, – оценила наставница мои актёрские таланты, и, снова зайдя за тренажёр, чем-то опять там щёлкнула, переключая веса: я медленно опустился на пол.

– Вот на этом и остановимся, – и, заметив недопонимание ситуации в моих глазах, пояснила, – пока зафиксируем такой вес. Потянешь сто раз за подход – перейдём к другому упражнению.

Так как я был очень смекалистым учеником и умел считать собственные зубы, а также очень не любил, когда кто-то другой делает это за меня, я телепатически задал вопрос: на сколько лет рассчитана программа моей подготовки. Но, то ли данная представительница рода кошкодевочек не хотела читать мысли какого-то там биомусора, либо она мой вопрос просто проигнорировала:

– Рукам и ногам твоим я помогу, а вот с головой своей тебе придётся смириться. Тут не только физкультура бессильна. Но ничего. Ты у меня будешь и бегать быстро, и прыгать ловко.

Я смотрел на философствующего сенсея, пытаясь понять, о чём это она вообще.

– Драться учить тебя бесполезно. Для этого голова должна быть. И не просто голова, а с мозгами. Без мозгов даже в реслинге не снимаются. Всё, что я могу для тебя сделать, это научить уходить от преследования. Но для этого нужны сильные ноги и сильные руки. Сила в ногах тебе нужна будет, чтобы убегать. Чтобы повыше подпрыгнуть, и чтобы сильными руками подняться повыше. Сила в руках нужна и для того, чтобы разогнуть прутья решётки и пролезть между ними. Доступно излагаю?

Я согласно закивал. Однако. Эта бодибилдерша имеет свой оригинальный взгляд на некоторые вещи. Это надо будет держать в уме и не раздражать её противоречивыми действиями. Пусть что угодно там себе думает, раз Доктор решил, что она годится на роль тренера, с паршивой овцы хоть грамоту за теорию спорта.

– В идеале, ты должен уметь исчезать на пустом месте. Раз – и тебя нет, – и видя непонимание своей теории, разъяснила, – у тебя нет оружия, да даже если и есть, применить ты его не можешь, например. И единственный твой шанс не попасть в зубы врага – исчезнуть. Для этого у тебя два направления: по горизонтали и по вертикали. Если враг медленнее тебя, можешь бежать. Но если он быстрый, то остаётся ещё шанс, что он недостаточно ловкий, тогда можно воспользоваться стеной, и уйти по крышам. Либо уйти под землю, и скрыться в коммуникационных тоннелях. И тут поможет сила твоих рук. Люки и решётки, не столько тяжёлые, сколько фиксированные. Вот такие, закрытые на замок или заваренные, и потребуется открывать голыми руками. Вхлюпываешь?

Я вхлюпывал, немного переживая на тот счёт, что, какбы, не оказаться первым хомосапиенсом в её педагогической биографии.

– Ладно, малыш, не стремайся. Сделаем мы из тебя кошку, настоящую, – и тут же уточнила, – чёрную кошку. Ага, в тёмной комнате.

Я изобразил на лице осознание момента и глубину как бы понимания всей ответственности. За что получил одобряющий хлопок чугунной лапы по мгновенно занывшему плечу:

– Всё. Приступай. Зал закрывается в двадцать три часа, – и уже почти скрывшись в дверях, мудрая наставница бросила через плечо, – жду завтра в девятнадцать ноль-ноль.

Я приступил. Оригинальное упражнение «сопля по стене» было утомительным и скучным. Но я честно просползал и провисел на цепочке до закрытия заведения. К своему удивлению, по окончании занятия я не ощутил ни прибавления сил, ни повышения собственного потенциала. Видимо сконцентрироваться на этом каким-то образом мешали стёртые в кровь ладони.

***

Домой я рулил очень аккуратно. Перебинтованные кисти отзывались острой болью на каждое движение рук. А им в унисон вторили мышцы пресса. И очень подло поддакивала поясница. Кое-какие выводы из прошедшей тренировки я уже сделал. И пришёл к выводу, что инквизиторы, практиковавшие во времена оные колесование, очень плохие люди. А те, кто напридумывал все эти спортивны тренажёры, просто не изучали историю вопроса.

Блин, почему именно – кошку? И почему чёрную? Почему не опоссума? Самого типового и среднестатистического. Такого неприметного в своей стереотипности? На кой мне все эти крыши и подвалы? Упал, замер, испустил неприятный запах. Ну вот чем не тактика? Чем не способ уйти от преследования? Кошку ведь, тоже, никто не преследует, если она – дохлая? Да и вообще, кому это надо – преследовать то, что плохо пахнет? Вот сейчас же меня никто не преследует? Кстати, придётся потратиться на химчистку салона, велюровые чехлы очень хорошо впитывают запахи.

И вообще, ощущается какой-то абсолютный, всесторонний дискомфорт. С физическим-то ещё – ладно. Но вот возникший психологический… Хорошо, я не спорю, человек утратил за время эволюции значительную часть физического потенциала. Он не столь силён, не так быстр, и не так ловок. Но теряя в статусе человека прямоходящего, он получил продвижение по эволюционной лестнице и дослужился до звания – человек разумный. И до сих пор не приходилось сомневаться в значительном выигрыше от занимаемого положения.

А тут те, кто стоит ниже тебя по уровню развития, смеются над тобой. Откровенно надсмехаются. Ну, пусть лев – царь зверей. Путь кошки могут по блату претендовать на что-то там, в его царстве. Но человек-то! Человек же царь природы. И где? Где я вас спрашиваю? Вот где положенный респект?

А, может, мои кошкодевочки, потому так легко и непринуждённо ушли, увлекаемые соплеменницей, что просто не видели во мне того, к кому можно было проявить хоть каплю уважения?

Стих третий. Как пасти котиков

Стих третий. Как пасти котиков

По лестнице я не шёл, не шагал. По лестнице я полз, как фтирус пубис по любрицированному первичному половому признаку. Пошатываясь, постанывая от боли во всём организме при каждом движении, я, как плохо накастованный голем, полз в своё логово – пещеру отшельника, снова ставшую пустой и холодной.

Она сидела на ступеньках, опершись о перила. Теребила большой белый пакет и очень виновато смотрела на меня снизу-вверх.

Я, как затухающий маятник на излёте запаса потенциальной