По данным археологических раскопок можно понять, какие усадьбы принадлежали боярам, а какие – нет. И находки актовых печатей и берестяных грамот позволяют нам выявлять фамилии тех или иных боярских родов, которые жили на определенных усадьбах.

Выяснилось, что усадьбы в первую очередь разнились по размерам. Большие усадьбы бояр могли занимать около 1200 квадратных метров, а могли доходить до 400–800 квадратных метров – гораздо меньше, но все равно очень много. При этом боярская семья старалась жить компактно: не все в одной усадьбе, а несколько усадеб вместе образовывали квартал. Кварталы ограничивались, как правило, церковными постройками, строительство и содержание которых спонсировалось данным семейством. Получалась некая крепость, в которой жили несколько родственных семей одного крупного боярского рода. Это была их корпорация.

В Новгороде было пять концов: Славенский (Торговый), Людин конец, Плотницкий, Неревский, Загородский и прочие. Небольшие крепости концентрировались именно на улицах, то есть внутри города. Очень похоже на то, что строили в городах-государствах Италии (Флоренции, Вероне и др.). И там бушевали настоящие страсти, поскольку на одной территории было слишком много людей, заинтересованных в конкретном материальном выражении своей деятельности. Естественно, из-за этого постоянно возникали конфликты.

Особенно характерны такие укрепленные усадьбы были для южнорусских земель, ведь выделять по чуть-чуть их начал еще Владимир Святой. Цель была следующей: боярин, находясь на земле, мог лично следить за самым главным – за трудом крестьян, приносящих основной прибавочный продукт, который можно продавать и покупать себе и своим дружинникам военное снаряжение. И расселяли их, что очень важно, на южном и восточном лимесах[14] княжества – для того чтобы укрепленные усадьбы первыми получали удары Степи. Понятно, что эти маленькие замки не смогут удержать настоящего нашествия, но в силах его задержать и, самое главное, предупредить столичный город.

И было таких усадеб очень много. Подробнее об этом можно прочитать в очень интересной книге исследователя-археолога А.В. Кузы и Ю.А. Рапопорта. Там приводятся размеры усадеб (точнее городищ, «усадьбы» в данном случае – условное название), как они были укреплены, какого были размера, как располагались жилища внутри – это все раскрывает археология.

Положение крестьян и мелких ремесленников было в то время крайне незавидным. Потому что на Руси их, как и в Западной Европе, в середине XII века уже перестали считать за полноценных людей, особенно зависимых крестьян. Становится все меньше свободных общинников, которых называли в раннем Средневековье «словен» или «рус», то есть не «смерд» и при этом не «гридень», то есть не княжеский и не боярский человек. Постепенно они вообще пропадают из летописи актового материала. Видимо, о них перестали писать в товарных количествах, поскольку их стало настолько мало, что они уже не играли какую-либо роль, сконцентрировавшись в городах в качестве свободного городского торгово-ремесленного населения. А крестьяне были поделены в виде той или иной формы зависимости, вплоть до рабской.

Следовательно, именно в это время – к началу XII века – полностью исчезло народное ополчение. То есть пока народ был вооружен и выставлял войско, относиться к нему нужно было уважительно, потому что они были: а) полезны; б) опасны. Ведь в раннем Средневековье народное ополчение вообще представляло собой основу войска – все здоровое мужское население так или иначе оказывалось воинами. Компанию им составляла элита – дружина князей и бояр, которые профессионально занимались военным ремеслом.

Как только бояре отделились от князей в собственное землевладение, оставаясь зависимыми или, по крайней мере, подчиненными князю людьми, у них появились собственные дружины. Дружина расслаивалась, дружин стало довольно много, они уже были способны участвовать в решении стратегических задач. Так отпала необходимость в народном ополчении, народ разоружили, загнали в ярмо и начали эксплуатировать. С одной стороны, для людей это было хорошо: их защищали, на войну они больше не ходили, – только в случае непосредственной военной угрозы. Но с другой стороны, как я уже говорил, все больше крестьян и смердов перестали считаться нормальными людьми, то есть с ними можно было делать почти все что угодно. Как уже упоминалось ранее, штрафы за незаконное использование транспортного средства, то есть коня, и убийство зависимого крестьянина были одинаковы. Это элементарный показатель статуса. Потому что смердов довольно много и они имеют при этом неизмеримо более низкий статус, чем, например, княжеский дружинник или свободный общинник – словен или рус. Это и есть феодализм. По-другому общество не могло быть организовано, потому что кто-то должен был воевать, а в то время военная угроза была почти ежедневной.

Военные нападения, как я уже говорил, должны отражаться профессионалами. Профессионалы могли сражаться в любое время года и в любом месте своей территории, потому что все ездили на лошадях. Все это стоило очень дорого и требовало множество ресурсов, которые можно было взять только у крестьян. Соответственно, для этого крестьянина нужно заставить работать. В основном для того, чтобы он сам не попал под очередной удар какой-нибудь половецкой орды и не оказался с колодкой на шее на невольничьем рынке в Крыму. Просто в первую очередь там мог оказаться именно крестьянин, а не дружинник.

При этом, как мы уже говорили, это время колоссального культурного расцвета Руси. Нельзя не отметить невероятно изысканные шедевры архитектуры: церковь Покрова на Нерли (ее строили итальянцы, но по нашему проекту) и Дмитриевский собор во Владимире, Софийский собор и Золотые ворота в Киеве и т. д. Если посмотреть клады, которые впоследствии стали зарывать при половецкой или монгольской угрозе, можно увидеть просто фантастические ювелирные украшения. Кроме того, было заложено начало русской книжности. Одно «Моление Даниила Заточника» чего стоит или «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона. На самом деле это верх того, что могла обеспечить ранняя феодальная организация. Это можно сравнить с поэзией трубадуров[15] во Франции, в целом с этой эпохой, или, например, миннезингерами[16] в Германии. Аналогией может являться и каролингский ренессанс[17] в Европе.

Это означает, что, по крайней мере, внутри себя княжества, а некоторое время и вся Русь, были едины. Существовало профессиональное войско, охранявшее порядок и защищавшее пределы княжества, прибавочный продукт, на котором внутри княжества расцветала культура – она являлась тем самым базисом, на чем выросли все мы. Ведь если бы не было угнетаемых крестьян, которые тогда выполняли свою историческую функцию, не было бы «Слова о полку Игореве».