Случалось, кто-нибудь заглядывал в гости, а если нет — мы только радовались. Приятно было отрешиться от внешнего мира, отдохнуть среди своих.

В то воскресенье отрешиться не вышло.

— Вот что, дети, — заговорила мама, раскладывая по тарелкам десерт — яблочный пирог со взбитыми сливками. — Держитесь подальше от Бетти Гленгарри. Не подходите к ней. Не разговаривайте с ней. А если что странное заметите — скажите миссис Тейлор.

— И нам, — добавил папа. — Чтобы больше никаких секретов.

— Послушай, Аннабель, — вмешалась тётя Лили. — А не сгущаешь ли ты краски, не очерняешь ли Бетти Гленгарри? Она такая милая девочка. Такая набожная. И очень храбрая. Подумать только, решилась рассказать о Тоби, об этом проклятии здешних мест.

— Бетти меня ударила. Палкой. По её милости у меня на бедре синяк размером с огурец. По-вашему, я сама его нарисовала? Чёрной краской?

Тётя Лили выпрямилась и изрекла:

— Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего![6]

Я в ответ приподняла платье и продемонстрировала синяк. Он, конечно, успел малость побледнеть, но всё равно выглядел гадко.

Тётя Лили отвела взгляд и до конца обеда ни слова не проронила.

Когда посуда была перемыта, мама взялась готовить компресс. Заварила кипятком листья окопника, что рос у нас в огороде, растолкла в кашицу, завернула в чистую тряпицу. Затем повела меня в спальню, велела лечь на бок и приложила компресс к синяку.

— Мама, мне уже не больно.

— Зато мне больно. Только представлю твой синяк — знаешь, как сердце болит? Ну да окопник поможет.

Лучше всего было то, что мама сидела рядом, ладонью закрывая компресс, не давая ему остыть слишком быстро.

— Мама, я не произносила ложного свидетельства!

— Конечно, нет, Аннабель. Тётя Лили воображает, что ей всё известно. Ошибается. Не будем больше об этом говорить.

Я примолкла. Лежала и чувствовала, как мы с мамой отдаляемся друг от друга. На первом этаже шумели Генри и Джеймс. Для них что воскресный день, что обычный — никакой разницы. Всё бы им баловаться.

— Мама, что теперь будет с Тоби?

Она вздохнула:

— Чтобы вызвать войска, у констебля сведений маловато. Арестовать Тоби он не может, хотя Гленгарри именно этого требуют. Сама знаешь: Бетти на Тоби наговаривает, да от неё так вот запросто не отмахнёшься. Констебль — он все показания должен учитывать. Ладно хоть слов Бетти недостаточно для ареста Тоби. По закону сам констебль людей арестовывать не уполномочен. Насчёт этого в полиции решают. Констеблю надо с Энди поговорить — правда ли он был с Бетти на колокольне. Потом ещё с самим Тоби. Пожалуй, и с тобой, Аннабель, насчёт угроз и синяка. И выяснить, кто проволоку натянул. Видишь, сколько дел. Не знаю, с чего Олеска начнёт. Может, прямо нынче к Тоби явится или завтра поутру. Пока его задача — людей спрашивать. До истины докапываться.

Я подперла щёку рукой. Представила: Олеска стучится в коптильню, Тоби открывает дверь, у него лицо вытягивается при виде констебля.

— Врут они всё про Тоби, мама. Не такой он.

— Я тоже не верю Гленгарри. Но констебль — человек честный. Он пока поговорит с Тоби, только и всего. Это нестрашно.

Очень даже страшно, подумала я. Тоби ведь скиталец. Может, он прямо сейчас прикидывает, не пора ли уходить из наших мест. Навсегда уходить.

Наступил понедельник. По дороге в школу мы Тоби не видели. Моросило, и по всем признакам морось грозилась перейти в полноценный осенний дождь. Вдобавок ветер задувал почти ледяной. И всё-таки я ждала: вот мелькнёт на холме фигура в чёрной шляпе. Тогда я буду знать — Тоби ещё здесь. Потом я решила: после уроков сбегаю к коптильне. Стучаться не стану, просто посмотрю. Конечно, Тоби в любую погоду бродит по холмам, но, если он ушёл насовсем, то и вещи его исчезнут.

Только сначала надо в школу. Папа и мама всегда внушали: моё главное дело — учёба. Девочке, у которой два брата, ферму в наследство получить не светит. Я рассчитывала, когда вырасту, работать в городе. А там у недоучки шансов мало.

В тот день, думала я, мне предстоит заняться арифметикой, вызубрить, в каких штатах какие столицы, узнать, почему Америка вела именно те войны, которые вела, и какая новость ждёт поутру Энн Ширли[7]. А также почему нельзя смешивать известь и аммиак. Но главное — нужно обстоятельно расспросить Энди.

Родители велели держаться подальше от Бетти, а про Энди ни слова не сказали. Энди, конечно, хулиган под стать Бетти, но я твёрдо решилась выяснить у него и насчёт колокольни, и насчёт проволоки.

Как там Тоби сказал? «Они весь Панцирь-камень зацарапали»? Кто — они? Бетти с Энди, больше некому. Точили на Панцирь-камне проволоку. Я их живо представила: намотали концы проволоки на деревяшки, чтобы самим не пораниться, стали по обе стороны от Панцирь-камня и дёргают проволоку ритмично, словно двуручной пилой орудуют — вжик-вжик, вжик-вжик. Только искры во все стороны летят.

Одного я представить не могла: как Бетти с Энди вообще додумались натянуть проволоку. И зачем? Даже волк без причины ничего не делает. Змея и та проглатывает яйцо малиновки, лишь когда голодна.

К тому времени, как мы добрались до школы, дождь разошёлся. Мы-то были в клеёнчатых плащах-пончо с капюшонами и в резиновых сапогах, но многие ребята прибежали мокрые до нитки. Впервые за осень миссис Тейлор затопила печь. Занятия она задержала — сначала позволила самым озябшим обогреться и хоть немного обсушиться.

— Господи, Джеймс! Что с тобой стряслось?

Так воскликнула миссис Тейлор, увидав у Джеймса на лбу повязку. Джеймс метнул на меня вопросительный взгляд, я чуть качнула головой. Джеймс понял.

— Это мы в пиратов играем, миссис Тейлор.

— Я так и подумала, — произнесла миссис Тейлор и обратилась к классу: — Прошу всех, кто не слишком промок, подойти ко мне поближе!

Мы с братьями и ещё несколько ребят послушались. Интересно, для чего это миссис Тейлор нынче сортирует нас не по возрасту, а по степени намокания? Оказалось, совсем не для того, чтоб столицы штатов зубрить.

— Я хочу поговорить с вами, ребята, о несчастье, которое постигло нашу Руфь. — Миссис Тейлор покосилась на дверь. Я проследила за её взглядом — думала, ещё кто-то пришёл. Дверь была закрыта. Тут я сообразила: в классе нет ни Бетти, ни Энди.

Насчёт Энди всё понятно. В этакий ливень его точно не погонят ни латать крышу, ни чинить изгородь. Значит, в школе спасаться не от чего. Значит, туда и плестись не стоит. А Бетти, наверно, сейчас «даёт показания». Иными словами, на Тоби напраслину возводит. Небось прикинулась бедной овечкой, пожалуй, и ввела в заблуждение тех, кому про неё ничего не известно.