Стараясь не отставать от ламы, ускорил шаг. Но ощущения, которые только что прогнал из головы, опять возвращались, с удвоенной силой напоминая мне, что мы здесь не одни. Я посмотрел на скалы, которые возвышались с обеих сторон, и стал замечать круглые отверстия, они темнели высоко, почти у самых вершин этих безжизненных гор. Чем дальше мы шли, тем больше открывалось темных окон в этих скалах. Глядя на них, мне стало казаться, что теперь не меньше сотни глаз следят за мной, за каждым шагом и жестом.

– Где мы? – настороженно спросил я у ламы.

– Это закрытый край. Здесь находятся священные пещеры. В Тибете не хоронят людей, тело на такой высоте не может разложиться, потому что в этих экстремальных условиях не могут выжить даже бактерии, которые перерабатывают умершие тела, а закапывать очень трудно, земли нет, кругом одни гранитные скалы и каменистая, неподдающаяся лопате земля. Поэтому, когда человек покидает этот мир, его тело разрубают на мелкие части, кости дробят, а самое главное в человеке, его мозг, высушивают и превращают в порошок, который распыляют над вершинами плоскогорья. Куски тела поедают орлы и грифы, они же проглатывают останки костей. Во время этой кровавой трапезы пернатых хищников душа умершего человека прощается с телом, чтобы найти новое убежище и продолжить новую жизнь в другом облике.

– А что это за проемы в скалах? – с любопытством и каким-то внутренним страхом спросил я монаха.

– О! Это священные пещеры, последний приют самых мудрых представителей Тибета. Предчувствуя смерть, доживая последние дни своей жизни, умудренный опытом, с огромным багажом знаний старый лама направляется в этот край. Он должен выполнить свою последнюю миссию в этой жизни. С большим трудом он из последних сил поднимается по отвесным скалам в одну из пещер, которая явилась к нему во время медитации. Она приходит к нему в течение последнего года жизни, напоминая, что времени остается мало. Так наши избранные начинают понимать, когда заканчивается их очередной цикл жизни. Они спешат сделать все свои дела, чтобы отправиться в последний путь с полным запасом знаний и выполненных дел. Ламы обязательно дойдут до этого места, несмотря на свою немощность, старость и болезни. В последние дни жизни их внутренняя энергия вспыхивает, как свеча, перед тем как погаснуть, и они проявляют чудеса выносливости и ловкости. Посмотри наверх, видишь эти пещеры? Они находятся на очень приличной высоте, и не каждый молодой и сильный человек сможет вкарабкаться туда. Но последний всплеск энергии позволяет избранным подняться в свою пещеру.

Тайны вновь окружили меня, я явственно почувствовал их мощное дыхание. Боясь вызвать гнев наблюдающих за мной загадочных существ, присутствие которых я ощущал всем своим телом, я тихо, почти шепотом спросил:

– И что происходит дальше? – и на всякий случай, ежась от страха, огляделся по сторонам.

– Избранный заходит в пещеру. Ты хочешь подняться в одну из них? – неожиданно для меня спросил лама. Подниматься на такую высоту по отвесной скале, да еще и в город мертвых мне как-то не очень хотелось. Лама посмотрел на меня. – На эти скалы нельзя подниматься простым смертным, но ты пришел найти свое начало, свое «я». Другого шанса у тебя не будет.

Я с большим удивлением посмотрел на монаха. До этого он меня не спрашивал, куда и зачем надо идти. Но я понял важность посещения этих пещер для меня. И монах, не дожидаясь моего согласия, направился к отвесной стене первым. Мы карабкались по скале, камни сыпались из-под ног после каждого шага вверх. Ветер отчаянно набрасывался на меня, толкая то в спину, то в бок, желая скинуть незваного чужака вниз.

Цепляясь за каждый выступ, мы поднимались выше и выше. Лама поднимался первым. Одной рукой он зацепился за проем в скале, а другую протянул мне. Мы вскарабкались в небольшое окно в скале и вошли в своеобразный каменный коридор, больше напоминающий грот, из которого тянулся проход дальше. Низкие своды пещеры давили со всех сторон, и приходилось постоянно нагибаться, чтобы не разбить голову об очередной выступ. Неприятные ощущения опять нахлынули на меня. Они мне стали о чем-то напоминать. Такие же ощущения я испытал несколько лет назад. Мысли понеслись в прошлое, ища в моей памяти старые воспоминания. Сознание унеслось в другое время. Это было в Париже. Да! Да! В столице Франции…

Глава 12

Я впервые был в этом городе, культурной столице мира. Париж, это сокровищница мировой культуры, город, который потрясает своей красотой, архитектурой, людьми и, главное, своей, свойственной только этому городу душевной атмосферой.

Тогда я шел по Парижу, любовался его авеню, его прославленными соборами, памятниками, и, конечно, мой путь лежал в самый лучший музей мира – Лувр. В детстве я взахлеб читал Дюма, его знаменитый роман «Королева Марго». Я шел по тем же залам Лувра, через множество позолоченных дверей, разглядывая картины лучших художников мира. Обойдя главные залы, спустился в тайные подвалы, где погибло так много честных людей, которых коварным образом заманила в ловушку королева Франции Екатерина Медичи. Лувр – это не просто резиденция королей Франции, а еще и самый уникальный музей. Здесь были картины великих художников многих эпох и стран. Насладившись «Моной Лизой» бессмертного Леонардо да Винчи, я пошел по остальным залам. Зал за залом, осматривая бесценные произведения искусства.

Получив огромное эстетическое наслаждение, направился было к выходу, но тут моему вниманию предстал зал испанской средневековой живописи. Я прилично устал, но все же решил заглянуть сюда. Дверь открылась, и я оказался посреди зала. Людей, к моему большому удивлению, не было. Предзакатные лучи солнца пробивали притемненный свет через узкие окна старинного королевского замка. Здесь я почувствовал что-то неладное. Тяжелые взгляды сразу обрушились на меня с темных картин мрачного средневековья. На них были изображены короли Испании, великие инквизиторы Средневековья, люди, которые в течение года умудрялись отправить на костер до ста тысяч своих сограждан.

Художник, писавший эти картины, сумел передать их негативную энергетику, краски запечатлели их силу, которую я ощутил. Высокомерные, холодные, жестокие глаза смотрели с картин, ища очередную жертву для своей жестокой души, не способной успокоиться даже спустя много лет. Что произошло дальше, я помню смутно. Мне стало вдруг очень плохо, словно меня ударили чем-то тяжелым по голове, перед глазами помутнело, они налились кровью. Еще немного – и я готов был упасть. Но благодаря какой-то внутренней силе я удержался и, сильно шатаясь, вышел из злополучного зала. Передо