— Воот билииин, — произношу с протяжным стоном.

Очередной сюрприз.

Запрокидываю голову и выдыхаю.

— Мама, — зажмуриваюсь роняю голову на грудь и смотрю с любопытством на дом из-под выгнутой брови, — почему именно сегодня?

Постояв немного собираюсь с мыслями шагаю к парадному входу.

Только у мамы могли быть ключи от моего дома. И по всем здесь она уже довольно давно. Не успел я войти в холл как нюх сразу почуял вкусные запахи, тянущиеся из кухни. Прислуга госпожи Кан орудовала везде, в том числе в моём холле, смахивая пыль с полок и ваз, которой и так тут не могло быть.

Делаю терпеливый вдох и бросаю прессу на комод.

— Фоэрт! — строгий тон госпожа Кан и плавная поступь с лестницы, отпугивает прислуг, которые переставали дышать при одном её взгляде. Что сказать моя мама относилась к весьма холодным и довольно жёстким женщинам.

Приблизившись ко мне, Джолит внимательно осмотрела моё лицо.

— Добрый вечер мама, — улыбаюсь, стараясь быть непринуждённым.

— Фоэрт, ты задерживаешься на работе, сидишь опять до поздна! Да ты весь мокрый, под дождь попал?! Снимай мокрое.

— Да всё в порядке, — пытаюсь заверить, но госпожа Кан не слушает, стягивает с меня пиджак отдаёт служанке, и подталкивает к столовой.

— И наверняка голодный, идём, ужин уже готов.

Прислуга вокруг засуетилась, принявшись подавать горячее блюда. Я смотрел на маму отмечая её внешний вид. Мама считалась красивой женщиной, но недуг что тревожил её давал о себе знать, она сильно сбавила в весе, и от того лицо казалось бледным, её живые полные огня глаза, скрывали это, но всё же, я знал, что ей нездоровится.

— Хорбен только вчера мне сказал, что ты был у нас. Почему не позвал меня? — сердито спрашивает.

— Прости, мама, не хотел тебя тревожить, — взял за приборы, скрывая вину перед этой женщиной.

— И как ты можешь этим меня тревожить, скажи? Что за глупости ты говоришь? Хорбен уже получил от меня нарекания.

— Да ты права, извини.

Я знал, что за её строгостью всегда таилась доброта и забота, просто мама не хотела себя считать слабой. Особенно сейчас.

— Как ты? — спрашиваю, склоняясь над тарелкой супа.

— Хорошо Фоэрт, а как ещё должно быть? Почему ты об этом вообще спрашиваешь, или считаешь свою мать не способной приехать к собственному сыну?

— Нет мама, ну что ты, я не это имел ввиду…

Чёрт.

Джолит вздёргивает подбородок.

— Как ты обходишься без прислуги? — вдруг переводит тему. — Кто готовит есть? Ты похудел. Как ты питаешься Фоэрт?

— Я в прежней форме мама, ни сбросил ни грамма.

— И всё равно. Завтра займусь этим вопросом.

— Не нужно мама, правда я справляюсь, — морщусь я, представляя что-то кто посторонний будет в моём доме.

— Никаких разговоров, — обрывает госпожа Кан. — Я всё решу, тебе нужно качественное питание, как минимум. Ты не ответил на вопрос кто гладит тебе костюмы, кто убирает, кто тебе готовит? Опять питаешься в забегаловках?

Закатываю глаза.

— Мама, я никогда не питался в забегаловка. Я готовлю сам, — отвечаю избегаю прямого контакта в глаза. Из всего перечисленного я только готовлю, что у ж сказать всё остальное делает тьма, это правда. Но об этом она не должна знать.

— Не поверю, — хмыкает. — Когда у тебя на это всё есть время, если ты приходишь так поздно?! Довести меня хочешь?! — начинает распаляться мама. — Скажу об этом Хорбену.

— Нет! Не говори отцу, пожалуйста.

Мама удивлённо смотрит на меня.

— Ему не интересно будет, скорее он тебя не поддержит, — быстро нахожу что ответить.

Проклятье, ели отец об этом узнает он сразу заподозрит меня в использовании запретной силы.

— Ты прав. Тогда решено я займусь этим вопросом сама, раз ты не хочешь. Завтра же найму тебе прислугу.

Продолжаю есть хмурясь, понимая, что госпожу Кан не переспорить. Правда спокойно поесть не удалась, выслушав целую петицию о том какая вредная у меня работа и как необходимо поддерживать себя. Под конец ужина всё же успокаивается.

— Фоэрт, — позвала вдруг так, что меня настораживает её тон.

— Да мама.

— У меня в гостях была Паулина…

Откладываю вилку и смотрю на неё, сдерживаясь от того чтобы не стиснуть клаки.

— Что ей нужно?

— Ничего, расспрашивала о тебе…

Я сглатываю вставший в горле ком.

— Кажется, ты ей нравишься.

— И что с того? — мысленно душу эту стерву, которая вздумала крутится под ногами моей матери. Что она добивается, чёрт бы её побрал?!

— Ничего, я просто говорю, а что тебя так настораживает, она ведь твоя родственница как никак, говори о ней таким тоном, проявляй уважение, — жёстко одёргивает.

— Да, — не знаю, что ответить ещё, хотя изнутри рвались наружу слова, которые я не мог сказать, чтобы лишний раз не тревожить её. Всё что я думаю о Лансет.

Джолит, глубоко вдыхает и поднимает руку. И тут же кладёт на свою грудь. Я мгновенно срываюсь с места, стул с скрежетом отодвигает в сторону, моментально оказываюсь рядом с ней.

— Мама, тебе плохо? Я сейчас вызову лекаря.

— Нет, не нужно, — убрала руку начав дышать глубоко, но с трудом. Задержала меня, когда я посмотрел в сторону выходу. — Я сказала не нужно Фоэрт!

Сглатываю, сердце бухает где-то в затылке.

— Сядь на место, и не обращайся со мной так как будто я не здорова, — говорит уже ровнее, а меня пронзает болезненная тревога за неё.

— Спасибо за ужин, всё было очень вкусно, — говорю принимаясь собирать пустые тарелки. — Тебе нужно отдохнуть. Я уберу здесь всё.

Мама пытается возразить, но я прерываю её.

— И не беспокойся обо мне. Я сам займусь поиском прислуги. Обещаю.

Мама пошла отдыхать, предупредив, что ещё останется на несколько дней в Вигфоре и сама всё проконтролирует. Я не мог ей возразить — если она что-то решила, то мои попытки убедить бессмысленны.

Покинув столовую, решаю на время уединиться в кабинете, чтобы ещё раз обдумать то, что сегодня удалось узнать.

— Где мой пиджак? — спрашиваю служанку, которой госпожа Кан передала мою вещь.

— Вот, господин Кан, — протянула его мне.

Вытащив футляр и конверт, отправился в кабинет.

Включил настольную лампу и опустился в глубокое кожаное кресло, отложил футляр и взял конверт. Повернул его, проведя пальцами по гладкой бумаге, собираясь разорвать, и замер.