Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нас слушают. Кто-то сейчас за этой дверью. Это очевидно.
Время останавливается на одно долгое мгновение, когда он протягивает руку и касается моей щеки. Он проводит большим пальцем по моей нижней губе, и, пока наши глаза не отрываются друг от друга, он произносит слово «Прости».
Я качаю головой. Это я выбежала из его дома много месяцев назад. Я должна быть тем, кто извиняется.
«Я люблю тебя», ― отвечаю я. К счастью, на самом деле мы не произносим эти слова, потому что ком в горле не позволил бы мне говорить, даже если бы я попыталась. Слезы наворачиваются на глаза, и я нетерпеливо смахиваю их.
Он выглядит страдающим.
— Мне очень жаль, — повторяет он тихо, и когда дверь со скрипом открывается, он хватает меня за руку и швыряет через комнату. Я с глухим стуком приземляюсь на свою тощую задницу, внезапно желая, чтобы она была помягче.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, когда понимаю причину внезапной ярости Джейса. Дорнан стоит в дверном проеме, скрестив руки на груди, с жестокой ухмылкой на лице и смотрит на меня сверху вниз.
Краем глаза я замечаю движение и переключаю внимание на Джейса, который снова приближается ко мне с насилием в глазах.
— Ты убила моих братьев, чертова шлюха, — кричит Джейс, подходя ко мне.
Я кричу, перебираясь на другую сторону кровати, когда Дорнан встает перед своим сыном.
— Эй, — говорит он, протягивая руку. — Я хотел бы сделать то же самое. Но ты не можешь причинить ей вред, сынок. У нее есть то, что мне нужно. Не так ли, мамочка?
Мое сердце замирает. Нет никакой веской причины, по которой он мог бы помешать Джейсу избить меня до смерти, кроме очевидного — он защищает то, что внутри меня.
Джейс выглядит так, будто у него сейчас лопнет кровеносный сосуд. Он чертовски отличный актер. За это дерьмо он заслуживает Оскара. При условии, что он играет.
Он хватает Дорнана за рубашку и отталкивает его в сторону.
— Я убью эту чертову суку, отец, — плюет он, бросаясь на меня.
Я сжимаюсь в углу между кроватью и стеной, держа руки перед собой. Возможно, это притворство, но я все равно не хочу, чтобы меня избили даже понарошку. Это почти так же больно, как если бы тебя избили по-настоящему. Он пытается ударить меня, но промахивается, резкий рывок за его кожаный жилет уводит его руку от меня. Дорнан прижимает его к стене, и я слышу, как гипсокартон трескается под давлением ударившейся о него головы Джейса. Мой первый побуждение — бежать и забиться в ванную, но вместо этого я остаюсь, пригнувшись, в углу, с болезненным восхищением наблюдая, как Дорнан поднимает кулак на своего младшего сына.
— Позволь мне забить ее до смерти, пап, — в отчаянии говорит он. — Позволь мне сделать это медленно. — Он смотрит на меня. — Я мог бы заставить ее умирать пару недель.
Дорнан смеется, глядя на меня с притворно-шокированным выражением лица, как бы говоря: ты можешь поверить этому парню?
— Она умрет от моей руки, — говорит Дорнан Джейсу, внезапно снова становясь серьезным. — И когда я решу. Как ты вообще сюда попал?
Джейс поднимает брови.
— У меня есть запасной ключ от гаража, — говорит он, пожимая плечами. — Разве ты не знаешь, что все двери в этом месте имеют один и тот же ключ?
Дорнан пристально смотрит на него, в конце концов отпуская рубашку Джейса. Он поправляет рубашку и дергает Джейса к двери.
— Иди, — говорит он. — Жди. Но сначала отдай мне ключ.
Джейс хмурится, вытаскивает единственный ключ из кармана джинсов и бросает его Дорнану. Дорнан легко ловит его одной рукой и переворачивает, чтобы изучить.
— Я вернусь, чтобы разобраться с тобой, сука, — Джейс плюет на меня, и я смотрю в ужасе, который вроде как фальшивый, но отчасти реальный, когда он выходит из комнаты, хлопнув за собой дверью.
Меня переполняют облегчение и отчаяние. Облегчение, потому что Джейс жив. Он в порядке. И, судя по всему, Дорнан о нас ничего не знает.
Отчаяние, потому что он снова ушел, так же быстро, как и появился, а я все еще здесь с Дорнаном.
Дорнан долго смотрит на закрытую дверь, прежде чем снова повернуться ко мне с выражением удовлетворения на лице. Он кладет ключ в карман и щелкает пальцами.
— Вставай. Иди сюда.
Я неохотно встаю, но не приближаюсь к нему. Он ухмыляется и лезет в задний карман, и этот проклятый электрошокер внезапно снова оказывается в его руках. Он держит его перед собой и нажимает на спусковой крючок, отчего между двумя зубцами на его конце вспыхивает яркая электрическая искра.
Дорнан кладет электрошокер в карман и снова достает что-то еще. Шприц, полный прозрачной жидкости. Я тяжело сглатываю, гадая, что же на этот раз.
— Не бойся, — говорит он, расстегивая джинсы. — Если ты ведешь себя как хорошая девочка и делаешь, что тебе говорят, ты можешь получить кое-что из этого. — Он усмехается. — Это хорошая штука, малышка».
— Я не хочу этого, — резко отвечаю я. — Я не чертова наркоманка.
Он ухмыляется.
— Твоя мама тоже.
Ауч. Он сидит в изножье кровати, спиной ко мне. Он настолько меня не боится, что ему даже не нужно держать меня в поле зрения.
— Раздевайся.
Когда я двигаюсь недостаточно быстро, он кладет иглу в карман и снова вытаскивает электрошокер.
— Быстрее.
Неохотно и с большим усилием я нахожу край своей ночной рубашки и стягиваю ее через голову, бросая рядом с собой. На мне нет ничего, кроме черных трусиков, тоже новых, с кружевной окантовкой в тон шелковой ночной рубашке. Иисус Христос. Это фигово.
Он сбрасывает с себя кожаный жилет и протягивает его мне.
— Надень.
Я беру жилет без рукавов, натягивая его на свою худую фигуру. Утопаю в нем, но каким-то чудом оно закрывает мою грудь. Я натягиваю его на грудь и угрюмо смотрю на него.
— Моя очередь, — говорит он. — На колени. Сними с меня обувь.
Закатываю глаза, но становлюсь перед ним на колени, расшнуровывая его ботинки. Я дергаю один из них, и он поднимает ногу, позволяя ботинку соскользнуть. Как только ботинок снят,