Спортивного вида мужчина нисколько не смутился. Он смерил врача спокойным оценивающим взглядом и расплылся в извиняющейся улыбке.

– Прошу прощения, доктор! – сказал он дружелюбно. – Не хотел ничего плохого. Просто взглянуть на дальнего родственничка. Кто же поддержит лучше родного человека? Я, право, даже не знал, что это запрещено. Но раз нельзя, я немедленно ухожу. Еще раз приношу свои извинения!

Он слегка поклонился и пошел к выходу, всматриваясь в лицо Марии, которая, застыв, продолжала стоять на пороге. Наконец этот странный человек понял, что глаза его не обманывают, и тут же улыбка на его лице сделалась сияющей, как у студента, сдавшего самый каверзный экзамен.

– Боже мой! Мария Строева собственной персоной! – произнес он с восхищением. – Просто волшебство какое-то! Подарок судьбы! Я ваш горячий поклонник. Жаль, что при таких обстоятельствах… Я был просто обязан сейчас вручить вам букет самых прекрасных цветов. Позвольте в знак почтения хотя бы поцеловать вашу божественную руку!..

И прежде чем сама Мария, да и все остальные в палате успели опомниться, он наклонился и, бережно взяв тонкие пальцы Марии в свои громадные лапищи, поднес их к губам. Прикосновения его губ Мария даже не почувствовала – так у нее перехватило дух от мимолетного взгляда незнакомых пронзительных глаз. Во взгляде этого человека читались железная воля и абсолютная уверенность в себе.

Поцеловав руку, он сразу вышел. Вышел за ним следом и доктор, которому не терпелось дать хороший нагоняй персоналу, который выставил его в дурацком свете. Многоопытный Булыкин негромко заметил:

– Обычное дело. Дал человек на лапу медицинской сестре – она его и пустила. По-человечески понятно. И доктора понять можно. По справедливости на лапу ему давать нужно было…

– Что за ахинею вы несете, Булыкин? – рассердилась Мария.

Однако замечание коллеги привело ее в чувство. Мария вспомнила все, что говорил Гуров по поводу Пчелинцева, и мигом бросилась к больничной койке.

– Здравствуй, Леша! Как ты себя чувствуешь? – спросила она, вглядываясь в желтоватое, исхудавшее лицо осветителя. – У тебя неприятности? Кто это у тебя сейчас был? Чего ему нужно?

Выглядел Пчелинцев и в самом деле неважно, и не только за счет травмы. В глазах его были такая тоска и отчаяние, будто ему только что объявили смертный приговор. Однако на вопросы он отреагировал довольно своеобразно. Губы его скривились в издевательской гримасе, и он пробормотал, отворачиваясь:

– Смотри-ка, родной коллектив не забывает! Фрукты принесли, ягоды? Трогательно! Это мне сейчас как раз больше всего нужно – ягоды-фрукты… По велению сердца действуете или по профсоюзной линии?

Эти язвительные слова никак не сочетались с тем довольно жалким тоном, каким они произносились. Мария несколько секунд всматривалась в беспомощную фигуру, съежившуюся под одеялом, а потом неожиданно бросила сопровождавшим ее мужчинам:

– Ну-ка, пообщайтесь пока, а я сейчас, мигом! Нужно кое-что выяснить!

Она почти бегом покинула палату и, не обращая внимания на удивленные взгляды, устремленные на нее со всех сторон, помчалась по коридору. У выхода она опомнилась и подскочила к большому окну, выходившему к площадке у входа. Внизу по направлению к воротам с невозмутимым видом шагал широкоплечий мужчина в темном костюме, тот самый, что только что целовал ее руку.

Мария бросилась к лифту. Он задерживался, и Мария бесстрашно побежала вниз по лестнице, каждую секунду рискуя сломать высокие каблуки на туфлях.

Однако спуск закончился удачно. Пересекая вестибюль, она сняла на бегу халат и вручила его какой-то ошеломленной санитарке. Уже на крыльце сквозь прутья чугунной ограды заметила, что интересующий ее мужчина садится в приземистую темно-синюю машину. Сдерживая нетерпение, стараясь не привлекать к себе внимания, Мария вышла за территорию больницы и, усевшись в свою машину, завела мотор.

Темно-синий автомобиль – кажется, это был «Ниссан» – отъехал от тротуара и аккуратно вписался в поток машин, движущихся в направлении Останкина. Мария рванула за ним следом.

Строго говоря, она не вполне представляла себе, что ею движет и что она собирается делать дальше. Просто у нее до сих пор звучали в ушах спокойные, но до предела жестокие слова, которые особенно странно было слышать у постели тяжело больного. В одном она не испытывала никаких сомнений – этот неприятный и явно опасный человек не имел никакого отношения к родне Пчелинцева. Это была просто отговорка. А явился он в больницу с какой-то серьезной целью, и эта цель могла быть связана с тем инцидентом, что привел Пчелинцева на больничную койку. Даже наверняка связана. Детали такой версии требовали осмысления, но в общих чертах Марии все было ясно – Пчелинцеву опять угрожают, а ее Гуров ничего об этом не знает.

Присутствовал в ее поведении и еще один мотив, личный. В тот злосчастный вечер пострадал не только Пчелинцев, но и ее муж тоже. Как натура эмоциональная, Мария мечтала о мести. Не обязательно, чтобы пролилась кровь, но обидчики ее мужа должны быть наказаны – она знала это твердо. К тому же Мария, как и полагается хорошей жене, за годы супружества невольно впитала многие привычки своего мужа, а уж он-то, будьте уверены, кинулся бы сейчас в погоню безо всяких рассуждений!

Впрочем, называть это погоней было бы явным преувеличением. Даже самый захудалый кинорежиссер сморщил бы нос от такой погони. Просто Мария тихо, со скоростью примерно сорок километров в час, ехала по московским улицам за темным «Ниссаном», а он примерно с той же скоростью ехал перед ней. Их разделяло не более десятка машин. Ситуация была самая банальная и ничем не примечательная. В глубине души Мария даже сожалела об этом. Если бы так случилось, она бы с превеликим удовольствием погонялась сейчас за этим типом – с визгом покрышек, с треском врезающихся друг в друга автомобилей, с проскакиванием на красный свет и прочими атрибутами боевика. Подобных ролей ей никогда не предлагали, а попробовать очень хотелось. Правда, вряд ли такую эскападу одобрил бы Гуров, да и на самом деле она бы, скорее всего, проиграла в такой гонке, но отчего не помечтать, если представился случай?

Скучная погоня продолжилась по району Останкино, а потом плавно переместилась на проспект Мира в направлении Ярославского шоссе. Здесь Марии позвонил Гуров. Она с гордостью выпалила ему все и попросила приехать. Он, разумеется, обещал. После этого оставалось только ждать да внимательно следить за маневрами «Ниссана».

Мария была уверена, что преследуемый ею человек ничего не замечает. Вокруг было море машин, и ее машина вряд ли как-то выделялась на общем фоне. К тому же, по мнению Марии, никто бы не мог даже заподозрить ее в слежке. Это просто смешно – знаменитая актриса в роли сыщика! Это было настолько нелепо, что Мария даже не задумывалась над этим ни секунды. Разумеется, человек, за которым она следила, ни о чем не догадывался.

Некоторые сомнения ее взяли, когда «Ниссан» неожиданно свернул с проспекта Мира на боковую улицу, потом объехал квартал и притормозил возле киоска с сигаретами. Закусив от досады губу, Мария была вынуждена проехать мимо и остановиться за поворотом. Она ужасно боялась, что ее предприятие закончится ничем.