– Что бы это ни было, оно произошло очень быстро, – задумчиво проговорил Клавэйн. – Они уже покинули большую часть отдаленных баз, снова сгрудившись в главном поселении. К тому времени им уже едва хватало запчастей и технических знаний, чтобы обслуживать единственную термоядерную установку.

– Которая тоже отказала.

– Да, но это не имело большого значения. Установка не могла работать сама по себе, ее постоянно требовалось ремонтировать. Со временем люди, обладающие необходимыми техническими навыками, подверглись воздействию… неизвестно чего, а потом реактор заглох и они умерли от холода. Но проблемы начались задолго до остановки реактора.

Очевидно, Галиана собиралась что-то возразить. Клавэйн мог заранее определить, когда она заговорит: как будто выброс ее мыслей попадал в его сознание еще до того, как она успевала выразить это словами.

– Да? – произнес он, когда молчание начало затягиваться.

– Я просто вот о чем подумала, – ответила она. – Реактор этого типа… Он ведь не требует редких изотопов, верно? Дейтерия там или трития.

– Нет, только старый добрый водород. Все необходимое можно получить из морской воды.

– Или изо льда, – добавила Галиана.

Они вышли к следующей точке посадки. «Как поганки», – подумал Клавэйн. Полдюжины черных металлических башен, увенчанных куполами жилых модулей и связанных между собой паутиной надземных герметичных переходов. Купола тридцати-сорока метров в поперечнике возвышались над землей на сотню с лишним метров, украшенные узкими окнами, датчиками и антеннами связи. Напоминающий язык выступ самого высокого из них, судя по всему, служил посадочной площадкой. И действительно, подлетев ближе, Клавэйн разглядел, что там уже стоит корабль – один из тех летательных аппаратов с затупленной кромкой крыла, которые американо использовали для передвижения по планете. Он был припудрен ледяной крошкой, но, вероятно, все еще мог стартовать без долгих уговоров.

Клавэйн с миллиметровой точностью посадил шаттл, полозья остановились на самом краю площадки. Очевидно, она предназначалась только для одного корабля.

– Невил… мне это как-то не нравится, – произнесла Галиана.

Он почувствовал напряжение, но не смог определить, было ли оно его собственным или просочилось в голову из мыслей Галианы.

– Что именно тебе не нравится?

– Этого корабля не должно здесь быть, – объяснила она.

– Почему не должно?

Она тихим голосом напомнила ему, что эвакуация удаленных поселений проводилась в относительном порядке по сравнению с разразившимся позже кризисом.

– Эту базу должны были закрыть и законсервировать вместе со всеми остальными.

– Значит, кто-то остался здесь, – предположил Клавэйн.

Галиана кивнула:

– Или вернулся.

Клавэйн ощутил присутствие третьего, оттенок мыслей просочился в его мозг. В кабину вошла Фелка. Он сразу уловил ее настороженность.

– Ты тоже чувствуешь, – озадаченно произнес он, глядя в лицо ужасно искалеченной девочки. – Чувствуешь наше беспокойство. И это не нравится тебе еще больше, чем нам.

Галиана взяла девочку за руку:

– Все в порядке, Фелка.

Должно быть, она говорила вслух исключительно ради Клавэйна. Галиана могла и не открывая рта вложить в голову Фелки успокаивающие мысли, стараясь унять тревогу минимальным невральным воздействием. Клавэйну пришла на ум аналогия с опытным мастером икебаны, достигающим гармонии легким перемещением одного цветка.

– Все будет хорошо, – сказал Клавэйн. – Здесь нет ничего опасного для нас.

Глаза Галианы на мгновение затуманились, когда она связалась с остальными сочленителями на Диадеме и вне ее. Большинство из них до сих пор оставались на борту «Сандры Вой», следя за происходящим с орбиты. Галиана рассказала им о найденном корабле и сообщила, что собирается вместе с Клавэйном проникнуть в здание.

Клавэйн заметил, как Фелка обхватила пальцами запястье Галианы.

– Она тоже хочет пойти, – сказала Галиана.

– Здесь она будет в большей безопасности.

– Она не хочет оставаться одна.

– Мне казалось, – возразил Клавэйн, – что сочленители, то есть мы, никогда не бывают по-настоящему одни, Галиана.

– Внутри здания может оказаться нечто такое, что помешает связи. Будет лучше, если она физически останется рядом с нами.

– Это единственная причина?

На мгновение он ощутил укол ее гнева, обдавшего разум, словно брызги морской воды.

– Нет. Конечно же нет. Она все еще человек, Невил, что бы мы ни сделали с ее разумом. Мы не можем перечеркнуть миллионы лет эволюции. Может быть, она и не видит необходимости в том, чтобы распознавать лица, но чувствует необходимость дружеской поддержки.

Клавэйн поднял руки:

– Никогда не сомневался в этом.

– Тогда зачем же ты споришь?

Клавэйн улыбнулся. Он много раз вел такие разговоры со многими женщинами. На некоторых из них был женат. И снова испытывал странное удовлетворение от этого теперь – за бесчисленные световые годы от дома, пребывая в новом теле, с напичканным машинами мозгом, споря с основательницей того, что должно казаться пугающим и ненавистным коллективным разумом улья. В эпицентре нагромождения странных событий такая перепалка была по-своему приятна.

– Я просто не хочу, чтобы ей причинили вред.

– Ах, вот как? А я хочу?

– Ладно, забудь, – сказал он, скрипнув зубами. – Давай просто войдем туда и поскорее выйдем, хорошо?

База, как и все другие сооружения американо, была построена для будущих поколений. Но не людьми, а тучей усердных самовоспроизводящихся роботов. Вот как американо добрались до Диадемы: их доставили сюда в виде замороженных оплодотворенных клеток в бронированных, защищенных от радиации утробах роботов фон Неймана. Корабли стартовали одновременно к нескольким звездным системам за сотню лет до того, как «Сандра Вой» оставила Марс. После прибытия на Диадему роботы приступили к размножению, копируя себя с использованием местного сырья. Когда их число достигло заданного порога, они перенаправили силы на строительство баз: удобного жилья для человеческих детей, которых позже вырастили в собственном чреве.

– Входная дверь исправна, – сообщила Галиана, когда они, пригнувшись навстречу ветру, подошли к гладкой черной стене купола. – И в ее цепях сохранилась остаточная энергия.

Этот фокус всегда немного нервировал Клавэйна. Сочленители, подобно акулам, были чувствительны к внешним электрическим полям. Галиана зрительно воспринимала электрическую схему дверей как лабиринт призрачных неоновых линий. Она потянулась пальцами к замку.

– Получаю доступ к дверному механизму. Вхожу в контакт.