Бритые затылки парней каменели впереди. Ясекунду смотрела в них, злясь от бессилия. Даже эмоции не почувствовать, не точто б мысли прочитать…

— Справлюсь.

— Ты отпустила сопровождающего?

— Да. Не беспокойся, милый. Я справлюсь.

— Ты уверена, Алиса? — в голосе Завулона быланеподдельная тревога. И это на меня подействовало, словно допинг.

— Конечно. Ну глянь снова на прогноз!

Завулон на миг замолчал. Потом удовлетворенносказал:

— Да, выправляется… Но будь на связи. Я приду,если потребуется.

— Если они меня обидят, ты просто спусти с нихшкуру, милый, — попросила я. Парень, сидевший рядом с водителем, обернулся ивнимательно посмотрел на меня.

— Не просто спущу, а заставлю их же ее исожрать, — согласился Завулон. Это была не угроза, разумеется, а вполнереальное обещание. — Ну, счастливо отдохнуть, детка.

Я выключила мобильник и задремала. «Нисан» шелровно, вскоре мы уже выбрались на трассу. Временами парни закуривали, начиналопахнуть табаком, к счастью — не самым плохим. Потом мотор стал петь натужнее —мы поднимались на перевал. Я открыла глаза, взглянула поверх опущенного стеклав звездное небо. Какие крупные в Крыму звезды. Какие близкие.

Потом я уснула всерьез. Мне даже начал снитьсясон — сладкий, томительный, в котором я купалась в ночном море, и рядом кто-тобыл, и временами во тьме угадывалось его лицо, и я чувствовала легкие касаниярук…

Когда я поняла, что касания настоящие, томгновенно проснулась и открыла глаза.

Мотор молчал, машина стояла чуть в стороне оттрассы. Кажется — в аварийном отводе дороги, для тех бедолаг, у которыхотказали тормоза.

А у водителя и его друга тормоза и впрямьотказали. Видно было по их глазам.

Едва я проснулась, как приятель водителя убралруку от моего лица. И даже скорчил улыбку:

— Приехали, подруга.

— Непохоже на «Артек», дружок, — в тонответила я.

— Мотор перегрелся, — водитель облизнул губы.— Надо подождать. Можно выйти, проветриться.

Он даже искал какие-то бессвязные отговорки,видно, волновался куда больше своего товарища. А тот наоборот, взвинчивал себя:

— Пописать можно…

— Спасибо, не хочется, — я продолжала сидеть,с любопытством глядя на парочку. Интересно, что они предпримут? Попытаютсявытащить меня из машины? Или попробуют изнасиловать прямо здесь?

А потом?

Отпускать — опасно. Наверное, вниз с обрыва.Там уже море… лучший друг убийц всех времен и народов. Это земля хранит следыдолго, у моря — короткая память.

— Сомнение возникло, — заявил водитель. —Деньги-то у тебя есть… пионерка?

— Раз подрядила вас, — я выделила тоном слово«подрядила», — значит, есть.

— Покажи, — потребовал водитель.

Ох, ну какие же вы тупые… людишки…

Я молча достала из сумочки пачку баксов.Отделила от нее полтинник, протянула — будто не замечая жадных глаз, впившихсяв деньги. Ну теперь точно, конец мне.

И все-таки они продолжали нуждаться в каких-тооправданиях. Хотя бы перед собой.

— Это же фальшивые! — взвизгнул водитель, бережнопряча полтинник в карман. — Да ты, сучка, хотела нас…

Я выслушала порцию отборной брани, все так женевозмутимо наблюдая за ними. Хотя что-то внутри меня напряглось — все-таки яне имела нормальной силы Иного, позволившей бы сделать из двух ублюдковпослушные марионетки.

— На дружка своего надеешься? — спросилтоварищ водителя. — Да? Шкуру он, значит, спустит? Да мы с него спустим, курва!

Я захохотала, представив себя миллион и однузабаву, которую сотворил бы со щенками Завулон. За одни лишь эти слова.

Водитель схватил меня за руку. Лицо его, вобщем-то молодое и красивое, я бы была не прочь завести с таким юношейкурортный романчик, исказилось от смеси злобы, страха и похоти.

— Платить будешь натурой, стерва!

Угу. Натурой. А также вещами, а также краткимполетом вниз по почти отвесному склону…

Нет, не хочется мне так начинать знакомство счерноморской водичкой. Ко мне потянулся второй парень — причем уже явнонацеливаясь порвать блузку. Козел, она же двести пятьдесят баксов стоит!

Его руки почти коснулись меня, когда я уперлаему в лоб ствол пистолета.

Наступила короткая пауза.

— Какие вы крутые, мальчики, — промурлыкала я.— А ну-ка, ручки убрать, и вон из машины.

Пистолет их ошеломил. Может быть потому, что явышла из аэропорта, и предположить, что у меня есть оружие было совсемневозможно. А может почуяли, инстинктом мелких шавок, что выпустить им мозгибудет для меня развлечением.

Они выскочили из машины, я вышла следом.Несколько секунд парни колебались, а потом кинулись бежать. Но это уже неустраивало меня.

Я всадила первую пулю в лодыжку приятелюшофера. Ему ноги менее важны, на педали жать не надо. Ранение было совсемсмешным, вскользь, скорее ожог кожи чем огнестрельная рана, но этого вполнехватило. Парень с воем упал, его товарищ застыл как вкопанный, подняв руки.Интересно, за кого они меня приняли? За сотрудницу ФСБ на отдыхе?

— Жадность вашу вполне понимаю, — сказала я. —Экономика в разрухе, зарплату не платят… Похоть — тоже. В конце концов, в васеще юношеская гиперсексуальность бурлит. Во мне, кстати, тоже!

Даже раненый замолчал. Они внимали мне вполной тишине — дорога к ночи опустела, лишь вдали виднелись приближающиесяфары. А ночь была восхитительная — тихая, звездная, теплая крымская ночь, ивнизу, под обрывом, шумело море.

— Вы ведь очень симпатичные ребята, — сказалая. — Одна беда, я теперь не настроена на секс. Вы себя слишком плохо вели. Но!

Я подняла вверх палец, и они уставились нанего, как загипнотизированные.

— Мы найдем выход!

Судя по их лицам, ничего хорошего они уже неждали. Ну и зря. Я же не убийца.

— Поскольку вас двое, и вы, явно, хорошие приятели,— объяснила я, — для вас не составит проблем удовлетворить друг друга. Послеэтого мы спокойно и без приключений доедем до лагеря.