Алессандра никак не могла избавиться от навязчивого видения: он сидит в своем новом самолете рядом с Бабет, в ее обтягивающей униформе. Как восхитительно и сексуально должна смотреться эта удивительно женственная блондинка за штурвалом большого самолета!

Алессандра чувствовала беспокойство, и это волновало ее.

Без сомнения, их последняя встреча не принесла обычного удовлетворения. Они поссорились и теперь расстались, не найдя друг для друга теплых слов примирения.

Так как же ты собираешься жить дальше? — спросила она свое отражение в зеркале в пятницу утром, перед уходом на работу.

Была ли она счастлива?

Нет.

А Камерон?

Алессандра пожала плечами: Камерон тоже не казался счастливым. Жизнь их была заполнена делами и работой; конечно, он прав: весь вопрос в доверии. Он ревновал ее к Эндрю, а она его к Бабет, хотя никогда раньше не сомневалась в его верности, а он — в ее.

Так что же изменилось?

Все очень просто, и не требуется ученой степени, чтобы понять это. Они потеряли друг друга. Они слишком редко видятся. Алессандра с грустью признала, что они оба слишком упрямы, чтобы уступить.

Она смотрела на свое отражение, на пушистые блестящие волосы, огромные темные глаза и опрятный воротничок темно-синего льняного жакета. Она знала, что выглядит на миллион долларов этим утром, что имеет желанного мужа и работу, которую обожает. Другими словами, имеет все. Но какой прок во всем этом, если она не может видеть любимого человека?

Она нахмурилась, вспоминая распорядок дня. Никаких предварительных клиентов. Никаких срочных дел. Ничего, что должно быть выполнено и не может подождать до понедельника.

Она решительно взяла телефонную трубку и набрала номер Эндрю.

Босс ответил сразу, его голос почти заглушался ревом автомобильных двигателей.

— Привет, детка! — прокричал он.

— Я же просила не называть меня так!

— Что? Повтори громче, Алессандра! Я застрял в пробке.

— Ладно, это не имеет значения. Эндрю, я беру отгул! — громко выкрикнула она.

— Что?

— Ты слышал!

— Но ты не можешь это сделать!

— Я уже сделала! Увидимся в понедельник.

— Н-но... — запротестовал он.

— Прощай, Эндрю, — сказала она спокойно. — Счастливо тебе отдохнуть!

Я тоже могу планировать, черт возьми! — подумала она.

Алессандра сделала еще один звонок и заказала себе билет на первый же самолет, который вылетал из Хитроу в одиннадцать, и почти протанцевала на пути в спальню. Она почувствовала облегчение, когда скинула строгий костюм и бросила его на кровать, размышляя, что же ей взять с собой.

Что-нибудь простое и изящное, как раз по погоде. В этот уик-энд она собиралась играть красавицу!

Она покопалась в ящике для нижнего белья, чтобы найти что-нибудь самое смелое из того вороха, который ей накупил Камерон. Ее щеки покраснели, когда она вынула облако самых прекрасных бельгийских кружев, которые оставляли очень, очень немного для воображения.

Алессандра испытала некоторое волнение, скользнув в черный шелк этого великолепия и изящно обтягивающие, почти невидимые черные чулки. Есть определенная опасность в очаровании такого белья, оно любую женщину заставляет чувствовать себя сексуальной!

Когда она закончила собираться, времени оставалось только на то, чтобы добраться до аэропорта. Алессандра хотела позвонить Камерону и сказать, что она уже в пути, но передумала. Лучше удивить его. Перестав метаться по квартире, она схватила чемодан и кинулась к первому же незанятому такси.

Алессандра села в самолет за несколько минут до взлета и наслаждалась минутами спокойствия. С удовольствием потягивая из запотевшего бокала минеральную воду со льдом, она вдруг с отчаянием вздрогнула, и с ее губ сорвался стон.

Бортпроводница посмотрела на нее вопросительно.

— Что-нибудь случилось, мисс Уолкер?

С натянутой улыбкой Алессандра покачала головой. Не могла же она сказать, что собралась провести уик-энд с мужем и забыла взять предохранительные таблетки!

Ничего страшного, успокоила она себя. Еще не все потеряно. У Камерона наверняка запасено что-нибудь, чем они могли бы воспользоваться. Так же, как когда они в первый раз стали любовниками. А если нет... ну, тогда ему придется съездить в аптеку. Нет, поправилась она, откидываясь с блаженной улыбкой на спинку кресла, — много, много поездок в аптеку!

Полет был слишком короткий, чтобы сосредоточиться на книге, которую она взяла с собой, поэтому Алессандра провела время, с интересом рассматривая пассажиров, сидящих перед ней. Это была молодая мать, путешествующая с тремя маленькими детьми. С одним из них, грудным младенцем, женщина возилась весь полет. Двое старших были близнецами и непрерывно ссорились.

Через некоторое время слабенький голосок стал настойчиво требовать:

— Мам, мне нужно в туалет!

— Мам, мне тоже! — заныл другой мальчишка, и Алессандра подумала, как же, черт возьми, она справится со всем этим, когда женщина обернулась.

— Простите, вы не возражаете, — спросила она вежливо, — если я попрошу вас подержать ребенка, пока я отведу этих двоих? Я бы попросила стюардессу, но она...

— Я не возражаю, — сказала Алессандра и улыбнулась, вспоминая, сколько лет прошло с тех пор, как она носила на руках своих младших братьев и сестер, когда они были такими же крохотными. — Как его зовут? — спросила она мать, так как по смеси красных и зеленых пеленок было невозможно определить пол.

— Джорджина, — ответила женщина, рассеянно оглядываясь вокруг и подталкивая одного из близнецов к проходу. — Гарри! Иди сюда!

— Привет, Джорджина, — улыбнулась Алессандра лысенькому младенцу.

Крошка немедленно протянула ручонку и схватила ее за ожерелье, дернув его так сильно и стремительно, что Алессандра почувствовала, что задыхается.

— О-о, — прошептала она, осторожно отводя пухлые пальчики в сторону.

За те короткие пять минут, что мать отсутствовала, волосы Алессандры растрепались и щекотали ей нос, ее плечо было обслюнявлено.

Уставшее лицо женщины изменилось, когда она увидела Алессандру, с недоумением уставившуюся на мокрое пятно на своем плече.

— О, мне очень жаль, — сказала она жалобно, забирая брыкающуюся Джорджину. — Она болезненный ребенок.

Алессандра тряхнула головой.

— Ничего страшного. — Ей не хотелось расстраивать молодую мать.

— Но это шелк!

— Он стирается.

— Слава Богу! — Женщина улыбнулась Алессандре широкой улыбкой и села.

Алессандра переоделась в дамской комнате в аэропорту, скрывшись в одной из кабинок и чувствуя себя несколько неловко в своем роскошном нижнем белье. Она надела алую шелковую блузу и соответствующую короткую юбку и темно-красные ботинки из замши. Она любила шелк, любила ощущать кожей его нежную прохладу, которая всегда приводила ее в великолепное расположение духа. И, самое важное, Камерон его тоже любил!