Подняв руки, обхватываю сильную шею и тянусь к нему изо всех сил, но, даже встав на носочки, не могу достать до заветных, приглашающе-приоткрытых губ.

Отчаянно застонав, я потянула его к себе, и непоколебимая гора мускулов дрогнула и склонилась вниз. Словно усталый клещ, который нашел-таки долгожданную добычу, я присосалась к Темному, так до конца и не понимая, чего хочу больше: поцеловать или выпить.

Хорст улыбнулся, не отрывая губ и, видимо, посчитав меня неопытной неумехой, сам принялся за дело. А целовался он ой-ей-ей как!

Запрокинув голову назад, я постепенно терялась в умелых, жадных прикосновениях мужчины. Голова кружилась, мышцы на ногах дрожали, но прекращать поцелуй я не хотела, все требуя и требуя у Хорста продолжения этих неожиданных ласк.

Вздрогнув, когда его рука скользнула под свитер и обожгла голый животик, я неожиданно опустилась на пятки, увлекая за собой Темного.

К счастью, парень понял все сам. На миг оторвавшись, он убрал с моего лица алую прядь и прошептал:

– Какая же ты малышка…

Я надулась, оскорбленно фыркнула и попыталась отстраниться.

«Это он сейчас на что намекал – на рост или отсутствие опыта?» – терялся в догадках внутренний голос.

Заметив обиженную реакцию на свои слова, Хорст негромко рассмеялся, озаряя мир своей потрясающей улыбкой, и притянул меня еще ближе. Я так и не поняла, кто из нас двоих стал инициатором – наверное, все-таки Темный, но неожиданно парень прижал меня спиной к стволу дерева, а я каким-то образом оказалась удобно сидящей на его бедрах. В таком положении целоваться стало значительно приятнее, хотя бы потому, что, помимо губ, Хорст начал ласкать мою шею, ушко и спускаться ниже.

Его руки продолжали ласкать живот, поднимаясь все выше и выше и незримо подтягивая за собой вверх край свитера. Я тоже не теряла времени даром – пуговицу за пуговицей расстегивая на нем рубашку, чтобы коснуться накачанной груди парня.

От его прикосновений плавился мозг, отключалась соображалка и оставалось только настойчивое: «Да! Делай так еще».

В какой-то момент я поймала его губы и начала целовать. Даже не так: я молила его не тормозить, намекала, что сейчас просто взорвусь, если кое-кто не перестанет канифолить му-му.

Хорст разорвал этот поцелуй и осторожно отстранился, освобождая немного места для маневра.

– Ангел…

Не знаю, чего хотел Темный. Может, послать меня подальше в парк, обозвать секс-маньячкой и уйти. Может, коварно пришпилить к дереву, но я дернула вверх свой свитер и прижалась голой грудью к его обнаженному телу.

– Светлая Богиня, – восторженно прошептала я, окончательно слетая с тормозов. Я целовала, кусала, гладила, царапала, как обезумевшая, и не могла остановиться ни на секунду, потому что слышала его учащенное дыхание и чувствовала кончиками пальцев бешено скачущее в его груди сердце.

И Хорст не сдержался.

До боли прижав меня к дереву, он принялся ласкать и целовать с таким напором, что я неожиданно осознала: до этого он был несерьезен, а вот сейчас действительно загорелся.

Я радостно застонала, с силой сжимая мокрые волосы на его затылке. И хрен с ним, что блондин, зато какой темпераментный!

– Идем ко мне в комнату, – прошептал он, до боли прижимая к себе.

– Да… – согласно шепнула я и потянулась за его губами. – Да… – прошептала еще более взволнованно, едва его руки коснулись моей груди, а потом резко опомнилась:

– Нет! – протестующий стон вырвался помимо воли.

Хорст моментально отстранился и даже руки вернул на талию.

– Нет? – хрипло повторил он, а я разочарованно застонала, чувствуя кончиками пальцев, как каменеет его прекрасное тело и как он снова закрывается от меня.

– Нет! – затараторила, нападая на такие заманчивые губы и все настойчивей лаская его грудь ладонями. – Нет! До комнаты слишком далеко. Не приведи Богиня, ты еще передумаешь. Или могут увидеть… Или я очнусь от этого наваждения, – посильнее сжимаю ногами его бедра и нетерпеливо шепчу ему в губы: – Хочу тебя здесь, сейчас и именно так!

И Хорст, победно улыбнувшись, снова принялся целовать, и это было что-то потрясающее. Будто я провалилась в другой мир, где не было меня, Хорста, дерева, холода, жара… Было только одно – нестерпимое желание.

Меня наполняла страсть, стоило ему мимолетно дотронуться до моего перевозбужденного тела. Я выгибалась навстречу умопомрачительным, хотя и немного болезненным ласкам. Горела и боялась, что взорвусь на сотню малюсеньких Ангелинок, и никто в целом мире не сможет собрать меня заново.

И, что странно, в этом мире не существовало других голосов. Я продолжала слушать тело, как и учил Крестный, но почему-то сейчас оно предпочитало молчать и выражаться только на языке дикого, неутолимого желания. Где-то на заднем плане отчаянно заплакал песик, но мое сердце сейчас могло испытывать только обжигающе-волнительную страсть и больше ничего.

А вот Хорста щенок почему-то заинтересовал.

Он прекратил целовать мое голое плечо и повернул голову. Пользуясь случаем, я легко поцеловала его шею, потом куснула и снова требовательно поцеловала. И начала увлекательное путешествие ладонями к низу подкачанного мужского живота.

– Ангел, – поймав мои руки на попытке расстегнуть его штаны, шумно выдохнул парень. – Ангел, кто дал тебе яблоко?

– Натка, – отмахнулась я, вновь ловя его губы в требовательном поцелуе и продолжая попытки дорваться руками до самого важного. – Я сейчас взорвусь от желания! – возмущенно рыкнула, едва парень вновь поймал мои руки.

Но и этого Темному показалось мало. Он схватил мои запястья одной рукой, поднял и прижал к шероховатому стволу дерева, в то время как вторая поймала мой подбородок.

– Ангел, ты любишь меня? – почему-то с надеждой шепнул Темный, удерживая между нами волнительное расстояние.

– Ни капельки, – честно призналась я, потому что врать Темному бессмысленно: он сразу поймет. Да и как можно сравнивать страсть и любовь?

И вообще, о чем он думает, когда я его так сильно хочу?!

Внезапно Доставала отпустил мой подбородок, грязно выругался и резко ударил по стволу дерева чуть выше моих прижатых ладоней. Я вздрогнула от неожиданности, но тут же, воспользовавшись свободой, вернулась к легким покусываниям накачанной груди.

Хотя нет! Это не просто накачанная грудь. Это – целое произведение искусства!

Темный оторвал сексуально-озабоченную ценительницу прекрасного от увлекательнейшего занятия и начал со злостью терзать мои губы. Я не сопротивлялась, стараясь ответить ему той же монетой и находя подобное противостояние увлекательнейшей игрой, поэтому не сразу заметила, что парень перестал прижимать мое полураздетое тело к дереву и куда-то понес.

И даже не насторожилась, когда он остановился и, отстранившись, довольно мурлыкнул: