котором, в частности, можно было бы установить: «На территории России все нации, относящиеся к ее историческому составу, равны во всех правах и во всех обязанностях… Все нации имеют право на беспрепятственное развитие своей национальной культуры, образования, языка. Их культурные нужды финансируются государством пропорционально численности народов и народностей». Федеративное устройство России должно стать «справедливым полнейшим равенством всех “субъектов Федерации” (что неотносимо к “национальным округам”, разрушающим конструкцию и своих регионов)»[1922].

Осмысливая последствия событий в Чечне, экс-губернатор Сахалина В. П. Федоров также усматривает их причину в пороках государственного устройства России, которые, если их не устранить, могут еще не раз привести к повторению событий вроде грозненских. «Мы избавились от наследия большевизма лишь наполовину, – писал автор (1995), – устранена диктатура партии, но введенный ею принцип национально-государственного деления (вместо существовавшего прежде территориального, губернского) остается незыблемым». А это означает, что Россия продолжает жить «на пороховой бочке», сохраняя «опасность разрыва изнутри». Двойное наименование страны – Российская Федерация и Россия – содержит в себе постоянно разъединяющее начало, препятствуя установлению равноправия между субъектами – краями и областями, с одной стороны, и республиками, с другой. Автор напоминает: в России 89 субъектов, в том числе 21 республика. По трактовке последних, именно они, а не края и области, образуют Российскую Федерацию и, следовательно, должны иметь больше прав. «Почему больше, а не меньше или не в том же объеме, что и исконно русские территории?» Этот вопрос должен быть разрешен, ибо «Россия не может быть вассалом своих республик». Не Российской Федерацией, а только Россией должна стать, по мнению Федорова, наша страна, а ее «нации должны жить в свободном национально-культурном многообразии»[1923].

Аналогичную позицию отстаивал известный русский философ А. В. Гулыга. Гражданином России, полагает он (1995), является каждый, кто связал себя с судьбой России, кто считает себя россиянином независимо от национальности, родного языка и вероисповедания, кто, достигнув совершеннолетия, назвал себя россиянином. Все нации в России равны, каждая из них «имеет право развивать свою культуру, иметь школы на родном языке, прессу, литературу, театр. Но не более того: государство должно быть единым, делиться по территориальному признаку (области или губернии)»[1924]. С. А. Сафронов, приверженец русской идеи, выступающий за унитарную Россию, приводит своеобразный довод: «Бывший СССР был федеративным государством лишь формально, на деле являясь именно унитарным государством, и развалился он, собственно, оттого, что попытался стать истинной федерацией… Будущее устройство России может быть только унитарным, основанным на русской идее, приспособленной, естественно, к новым условиям»[1925].

Казалось бы, трудно не согласиться с такими суждениями. Однако обращает на себя внимание то, что интересы национальностей как таковых они все же не затрагивают и не гарантируют. Реформа национально-государственного устройства может быть приемлема только в том случае, если одновременно будет предложен и механизм регулирования этнополитических отношений в Российской Федерации, призванный заменить имеющийся ныне. Сам по себе губернский передел Российской Федерации автоматически этой проблемы, к сожалению, не решает.

События последнего времени показывают, что противоречия, вызывающие глубокое расстройство этнополитических отношений в стране, начинают все более адекватно осознаваться государственными деятелями, призванными по долгу службы направлять развитие национальной сферы жизни российского общества. С. М. Шахрай, бывший министр по делам национальностей и региональной политики, определяя основные противоречия, на снятие которых должны быть нацелены «подходы, стратегия и тактика решения многих региональных проблем», в качестве важнейших противоречий выделяет следующие: первое – «между этнической и территориальной моделями государства», второе – «между развитием и управлением экономикой по отраслевому принципу и переходом к управлению непосредственно через территории, через субъекты Федерации». Сущность первого противоречия усматривается в том, что семьдесят с лишним лет функционирования СССР и РСФСР были попыткой организовать устройство государства по национальному принципу. С начала 1990-х годов больше стихийно, чем сознательно, наше государство пытается перейти к территориальной модели внутреннего устройства. Противоречие разрешается, если и республики, и края, и области России становятся, по сути, «территориальными субъектами Российской Федерации, а вовсе не этническими единицами». Процесс снятия противоречия мыслится как «длительный переходный период, когда национальная и территориальная модели должны, по сути, «притираться» друг к другу, вырабатывая новые формы внутренней организации Российского государства»[1926].

Возвращаясь в очередной раз к этому сюжету, С. М. Шахрай вновь подчеркивал пагубность избранного в свое время большевиками курса на строительство государства по национальному признаку, результатом которого оказалось, что «из 150 народностей России 32 имеют свои образования, а 118 не имеют. Если дальше следовать этим принципам, то надо создать еще 118 коммунальных квартир. А задача сегодняшней национальной политики – оторвать этническую составляющую от территориальной. Мы обязаны перейти на концепцию национально-культурной автономии, когда проблемы этнические – культура, образование, сохранение этноса – решаются не с помощью выделения территорий (национальные районы, национальные республики), а прежде всего на уровне местного самоуправления: школа, язык, газета, мечеть. Для русских областей и краев нужны земства. Это единственная система, где власть и человек соединяются. Все остальное – федеральное, региональное устройство – отрывает власть от населения»[1927]. Как представляется, логическую завершенность этот подход находит в утверждении на всех уровнях нынешней России (федеральном, республиканском, краевом, областном, районном) принципа равноправия всех национальных групп. В идеале это предполагает постепенную трансформацию федерации, фактически основанную на национально-территориальном принципе, в федерацию на основе национально-культурной автономии[1928].

Таким образом, стратегическое направление развития Российской Федерации определяется как «превращение России в подлинно федеративное государство с развитием местного самоуправления». Именно «соединение концепции местного самоуправления с концепцией национально-культурной автономии позволяет выработать практические формы решения очень сложных для России национальных проблем»[1929]. Путь к спасению государства, по Шахраю, – «это земство, и федерация как способ согласования интересов региона и Центра, и социально ориентированная экономика»[1930].

Сходные идеи развивал академик Н. Н. Моисеев, неоднократно выступавший в печати с предложением преобразовать нашу страну в Российские Соединенные Штаты. Не идеализируя США, академик не скрывал, что «всегда завидовал Америке, где вместе живут англосаксы и итальянцы, славяне и скандинавы, японцы и китайцы, негры и мексиканцы. Живут своими общинами и имеют право развивать национальную культуру, обогащая и умножая творческий потенциал своей страны». И у нас, полагает он, если действительно признавать приоритет личности, «мы должны говорить только о территориальном российском государстве, государстве всех тех людей, которые живут на земле России. Для всех для них она родная, и не может быть разделения людей на коренное и некоренное население. Такое деление должно быть запрещено законом! Это требование современного этапа развития цивилизации. Это, и только это способно объединить вокруг общих идеалов всех людей, живущих в стране, обеспечить необходимый уровень национального согласия.