– На кружку пива наработал, – молвил дядя Филя. – Давай-ка теперь я.

Когда я передал ему лопату, непонятные вспышки сразу же прекратились. Это мне просто почудилось, это из-за того, что я вчера очень много по лесу шлялся, решил я и направился к дому. Тетя Лира и Валик по-прежнему сидели на крыльце.

– И не надоело тебе этих кинотеток вырезать? – поддразнил я Валика.

– Тебя бы такая теточка поманила – семь верст бы за ней босиком бежал, огрызнулся он, показывая мне свежевырезанный снимок грудастой кинозвезды в бикини.

Но мне не нравились такие секс-бомбы. Я вспомнил Элу – ее умное, доброе и действительно красивое лицо, ее скромную улыбку… Я посмотрел на часы; если пойду быстрым-быстрым шагом, то поспею к Господской горке к одиннадцати. Я торопливо зашагал к калитке. И вдруг вчерашняя обида опять подкатила к сердцу. Я повернул обратно и направился к двум березам.

Дядя Филя стоял в яме по пояс и деловито выбрасывал лопатой сыроватую землю. Когда я сказал, что хочу сменить его, он согласился с какой-то поспешностью. Я с остервенением принялся за дело: работой мне хотелось отогнать обидные мысли. Слой сероватого суглинка кончился, лопата с чуть слышным хрустом входила в коричневатую влажную глину, прослоенную песком и мелкими камешками. И опять началось это непонятное мигание; оно стало явственнее и учащеннее. Впрочем, ничего неприятного в нем не было. Но все-таки странно… Я потер глаза, посмотрел на небо. Небо как небо.

– У меня в глазах мигает что-то, – признался я дяде Филе.

– И у тебя?! – удивился он. – Я думал, это только у меня. Потому как я вчера лекарств немного переел… Ну, давай я дорою. Теперь уж немного.

Я направился к крыльцу.

– Валик, идем к яме! Там мигание какое-то непонятное.

– Не разыгрывай! – ответил Валик. – Меня лично ни на какое мигание не поймаешь!

– Какое еще мигание? – недовольно спросила тетя Лира.

Послышался топот. Дядя Филя, волоча за собой лопату, бежал по тропинке. Поравнявшись с нами, он, тяжело дыша, произнес:

– Там мина или что… Я лопатой на железо наткнулся, а оттуда, из ямы-то, труба какая-то вылезать стала… Не взорвалась бы…

– Если сразу не взорвалась, значит, и не взорвется, – спокойно сказал Валик. – Пошли смотреть.

Мы с ним не пошли, а побежали. Тетя Лира и дядя Филя последовали за нами, но не столь торопливо.

Из середины ямы медленно и неуклонно выдвигался или, если хотите, вырастал стебель из чешуйчатого темно-зеленого металла. Он был толщиной с лыжную палку. Несмотря на полное безветрие, он слегка покачивался. С его чешуек опадали песчинки и комочки глины, причем они казались совсем сухими, хоть на дне ямы уже проступила почвенная вода. Вдруг откуда-то – вероятно, от этого металлического стебля – потянуло удивительно тонким и нежным запахом. В том аромате было что-то успокаивающее и, я бы сказал, проясняющее сознание. Я взглянул на супругов Бываевых, на Валика. На их лицах запечатлелось блаженное удивление – и ни тени испуга. Я тоже не ощущал никакого страха.

– Это не наша техника, – сказал вдруг Валик. – Это совсем не наше.

Таинственная трубка, вытянувшись из ямы примерно до уровня наших плеч, перестала расти. Цвет ее изменился на ярко-синий. Вокруг нее обвилась лиловатая световая спираль. Затем из-под земли послышался короткий щелчок, и на конце трубки возник небольшой радужный диск, по краю которого прорезались желтые зубчики, похожие на лепестки; они то сокращались, то увеличивались – будто дышали. Потом мы услышали бесстрастный и чистый голос:

«ВНИМАНИЕ! СЛУШАЙТЕ. ПОНИМАЙТЕ. ЗАПОМИНАЙТЕ.

Прикосновением лопаты к реагирующей трубке вы привели в действие контактную систему автономного агрегата. Агрегат не взрывоопасен, не радиоактивен, безопасен химически, биологически безвреден. Воспринимающая самонаучающаяся система агрегата действует со дня его заложения в грунт, что создало возможность объяснения с вами на вашем языке.

Агрегат заложен в почву вашей планеты научно-экспериментальной экспедицией с планеты (неразборчиво, одни гласные) четыреста пятьдесят восемь тысяч сто тридцать шесть лет сто сорок пять суток одиннадцать часов девятнадцать минут тридцать две секунды тому назад по земному времени. Глубина заложения, с учетом последующих наслоений, программирована на обнаружение агрегата разумными существами, владеющими металлическими орудиями труда.

В агрегате хранится сосуд с жидкостью, которую следует разделить на шесть равных доз и принять внутрь шести обитателям вашей планеты. Одна доза экстракта дает возможность живому млекопитающему, вне зависимости от его роста и веса, прожить один миллион лет, не более. От ядов, инфекций, катастроф, физических и психических травм экстракт не предохраняет. На пожилых омолаживающего действия не оказывает, фиксируя их в том возрасте, когда они приняли дозу. Принявшие экстракт в молодом возрасте, дожив до зрелого, стабилизируются и далее не стареют. По наследственности свойства экстракта не передаются.

Прием экстракта не накладывает на долгожителей никаких моральных, юридических, практических обязательств по отношению к иномирянам. Право распределения экстракта принадлежит тому, кто первым коснулся металлом реагирующей трубки. Экстракт следует принять внутрь не позже сорока семи минут двадцати трех секунд после извлечения сосуда из супергерметического контейнера. ЖДИТЕ ПОЯВЛЕНИЯ АГРЕГАТА».

Голос умолк. Радужный диск погас. Трубка стала быстро укорачиваться, уходя вглубь, затем скрылась под комками глины. Мы стояли и молчали. Суть дела дошла до всех, и текст мы все четверо запомнили назубок; даже сейчас помню дословно. Не сомневаюсь, что тут имело место и какое-то особое воздействие агрегата на наши центры памяти.

– И ведь это не розыгрыш! – прервал молчание Валик. – Спасибо вам, родные инопланетники!

– Значит, всех соседей переживем. Сподобились!.. – задумчиво произнесла тетя Лира.

– Всю жизнь мне не фартило, зато теперь во какой фарт попер! – глухим, прерывающимся голосом сказал дядя Филя. – Только бы не упустить…

– Но теперь уж, Филимон, от зелья своего воздерживайся! – вмешалась тетя Лира, – Слыхал: «…от ядов не предохраняет!» Теперь раз в сто лет будешь выпивать, в день рождения. А так – ни стопочки, ни рюмочки!

Из-под земли послышался глухой гул. Почва под ногами у нас заколебалась. Дно ямы набухло, вспучилось, как волдырь, потом этот волдырь прорвался, и из глубины стал вырастать чешуйчатый металлический баллон, закругленный на конце. Затем показались короткие лапы из того же металла – лапы, торопливо роющие землю. Чудище перевалило через борт ямы и, осыпая вниз комья земли, выползло на лужайку. Теперь оно неподвижно стояло на своих шести парах конечностей. Длина его составляла метра два, высота – сантиметров семьдесят. По телу его пробегали светящиеся радужные спирали. Их вращение все убыстрялось, и вдруг все шесть пар цепких лап пришли в движение, причем три пары как бы пытались шагать в одну сторону, а три остальные – в другую. Вследствие равновесия сил агрегат оставался на месте, только весь дрожал. Затем в середине его возник поясок зеленоватого огня – и вот чудище распалось на две части, конечности его замерли. На траву вывалился прозрачный цилиндр размером с ведро, наполненный какой-то студенистой массой. Сквозь эту массу виднелись очертания синего сосуда конусообразной формы.