Это сделало дружеские отношения Франции более, чем когда-либо, ключом к поддержанию ее величия и положения в мире. Военный союз Франции с Россией нужно было вскармливать и углублять. С одобрения Пуанкаре займы Франции на строительство российских железных дорог за два года до войны увеличились приблизительно на 500 млн франков[1505]. Он уверил Извольского, который все еще был послом России в Париже, что тот использует свое влияние на внешнюю политику Франции, чтобы гарантировать «самые тесные связи с Россией»[1506]. Он также был верен своему слову, назначив непоколебимого французского националиста Делькассе, которого Германия вынудила уйти со своего поста во время первого марокканского кризиса, послом Франции в Санкт-Петербурге. Пуанкаре также взял себе за правило посещать Россию, и впервые он сделал это, когда был еще премьер-министром. «Император Николай, – сказал Сазонов, – часто ценил в других те качества, которыми не обладал сам, и был особенно поражен решимостью и силой воли премьер-министра Франции»[1507].

Пуанкаре также разделял широко распространенную точку зрения, что Антанту следует сделать еще сильнее, связав Великобританию военными обязательствами и с Францией, и с Россией. Проблема была в том, что Великобритания, в которой внешнюю политику твердо проводил Грей, проявляла мало интереса к каким-либо шагам, кроме уверений в доброй воле и поддержке. Еще большее беспокойство вызывала внутренняя политика Великобритании, которая была сильно похожа на политику Франции в худшие времена. Там был даже сложный финансовый скандал с Ллойд Джорджем и несколькими другими ведущими либеральными политиками, которых консерваторы с воодушевлением обвинили в использовании закулисной информации с целью покупки акций компании Маркони, которая должна была получить контракт на постройку правительственных радиостанций на территории всей Британской империи. И хотя парламентское расследование выявило, что обвиняемые невиновны, отчасти потому, что купили акции только американского филиала этой компании, который не извлекал выгоды из этого контракта, ситуация выглядела некрасивой и нанесла ущерб репутации Ллойд Джорджа и других, равно как и правительства в целом. В 1913 и первой половине 1914 г., которая была даже еще более тревожной для англичан и их союзников, Великобритания пережила глубокие и острые социальные и политические потрясения с бурными демонстрациями, бомбами, баррикадами и даже вооруженным ополчением. И ирландский вопрос снова встал ребром настолько, что перед Великобританией впервые с XVII в. встала проблема возможности гражданской войны.

Монархом, который в то время возглавлял вдруг ставшую беспокойной Великобританию, был Георг V, который в 1910 г. унаследовал трон после Эдуарда VII. Во многом он был противоположностью своего отца. У него были простые вкусы, он не любил зарубежные страны и скучал в светском обществе. Его двор, как он сам с гордостью говорил, был скучным, но респектабельным. С таким королем не будет скандалов с любовницами или неподходящими друзьями. Внешне он очень походил на своего двоюродного брата – русского царя (их двоих часто путали), а в поведении оставался морским офицером, которым всегда был. Он управлял своим двором, как кораблем, с вниманием к форме одежды, заведенному распорядку и пунктуальности. Он был предан своей жене, но ожидал от нее подчинения своим приказам. Ему нравилось, как она одевалась в то время, когда он познакомился с ней в 1890-х гг., и поэтому до самой своей смерти в 1953 г. она носила длинные платья. «Парижская публика сходила по ней с ума, – сообщал придворный после визита королевской четы в начале 1914 г., – и ходили слухи, что ее старомодные шляпки и платья ранней Викторианской эпохи войдут в моду в следующем году!»[1508]И хотя Георг считал свою должность бременем и боялся выступать с ежегодным обращением к нации, он выполнял свои обязанности добросовестно. Он также понимал и принимал тот факт, что он является конституционным монархом, обязанным прислушиваться к советам своих министров. Его собственная политика была политикой сельского сквайра, принадлежащего к тори и испытывающего инстинктивное отвращение ко всему, что отдает социализмом, и он подозревал, что многие ведущие либеральные политики на самом деле не джентльмены, включая премьер-министра, хотя ему нравился Асквит и к нему он питал уважение[1509].

Герберт Асквит, который занимал эту должность в то время, когда Великобритания шла от мира к войне, был умным и честолюбивым человеком, родом из богатой семьи торговца шерстью, проживавшей на севере Англии. Его счастливое детство внезапно закончилось со смертью отца, который оставил свою семью зависимой от благотворительности братьев своей жены. Герберта и одного из его братьев взял к себе один из дядьев, а затем передал их в другие семьи, пока они учились в школе в Лондоне. В отличие от своего болезненного брата Герберт преуспел, получив престижную стипендию для учебы в Баллиольском колледже Оксфордского университета, который был известен как кузница общественных деятелей[1510]. Там Асквит заработал себе репутацию умного и прилежного студента, а также серьезного участника дебатов – эти качества сослужили ему хорошую службу, когда он начал свою чрезвычайно успешную карьеру юриста. Он женился в молодом возрасте по любви и, по всем отзывам, был любящим отцом и мужем. Но к моменту смерти своей первой жены от тифа в 1891 г. Асквит уже влюбился в Марго Теннант – бойкую и своенравную дочь очень богатого бизнесмена. Марго, которая была интеллектуальным и социальным снобом, имела репутацию женщины, славящейся откровенностью, которая часто граничила с грубостью, физической силой – она обожала охотиться с собаками – и непредсказуемостью. Асквит оказался рядом с ней за столом на банкете в палате общин за несколько месяцев до смертельной болезни своей жены. «Страсть, – сказал он своему другу позже, – которая приходит, я думаю, к каждому раз в жизни, пришла ко мне и поработила меня». (Еще раз он точно так же будет порабощен в 1914 г.) Марго нашла, что он напоминает ей Оливера Кромвеля (который возглавлял парламентские войска против короля в гражданской войне), и почувствовала, что «это человек, который способен помочь мне и понять все»[1511]. На самом деле она колебалась более двух лет после того, как Асквит впервые сказал ей о своей любви, что произошло через несколько недель после похорон его жены. В 1894 г., перебрав других своих поклонников, Марго решила – внезапно, как она часто делала, – выйти за него замуж. Она занялась воспитанием своих пасынков (которые далеко не всегда ценили ее деспотические методы) и продвижением многообещающей политической карьеры Асквита.

В 1886 г. Асквит был выбран в парламент от Либеральной партии и за последующие годы неуклонно поднимался вверх в партийной иерархии и в английском обществе, приобретая новых влиятельных друзей, включая саму Марго, в кругах крупной буржуазии и аристократии. Когда в конце 1905 г. либералы вернулись во власть, Асквит стал канцлером казначейства, а затем в 1908 г. – премьер-министром. Он был талантливый лидер, умевший удерживать вместе разношерстную группу либералов, в которую входили пацифисты и радикальные реформисты, такие как Ллойд Джордж, с одной стороны, и империалисты вроде Грея – с другой. Когда в последние мирные годы разгорелась борьба между Черчиллем и Ллойд Джорджем за проект государственного бюджета для военно-морского флота на 1914–1915 гг., Асквиту удалось сдержать ее. Черчилль, который стал первым лордом адмиралтейства в 1911 г., теперь пошел на попятную и способствовал выделению больших ассигнований на военно-морской флот, тогда как его давний союзник Ллойд Джордж, ставший канцлером казначейства, был полон решимости стоять на своем. Их спор был окончательно разрешен лишь в январе 1914 г., когда при поддержке Асквита Черчилль добился увеличения ассигнований, как и хотел.