С востока приближалась еще одна свинцово-серая гряда туч. Значит, снова будет дождь. Нимандр посмотрел на Корлат – Сестра Холодных Ночей была поглощена каким-то своим внутренним горем. Фигуры в отдалении обступили могилу. Корлат было сделала шаг к ним, но тут же замерла.

Нимандр позвал ее по имени, та вздрогнула и повернула к нему заплаканное лицо.

– Владыка?

– Негоже нам навязывать свое присутствие в такой час.

– Понимаю.

– Однако отдать дань почета и уважения все равно до́лжно. Могу ли я попросить тебя, Сестра Холодных Ночей, присутствовать от нашего имени на их церемонии?

Лицо Корлат вдруг разгладилось, и сквозь слезы вновь проступила неописуемая красота.

– Владыка, я пойду немедля.

Поклонившись, она ушла в сторону кургана.

– Ваш отец, владыка, всегда ее выделял, – заметил Силкас Руин.

– Она отдала свое сердце человеку – малазанцу, что погиб во время битвы за Черный Коралл.

– Полагаю, – произнес белокожий тисте анди, помолчав, – то был… выдающийся воин.

– Думаю, да.

– Мое знакомство с малазанцами было кратким. Я видел их обмундирование, когда… собирался уничтожить Летерас. Сказать, что они заслужили мое уважение, – значит ничего не сказать. По своей воле я бы ни за что не стал с ними связываться.

Нимандр смотрел на дядю пораженно.

И без того оробелая, Корлат совсем замедлила шаг, когда увидела впереди группу командиров и благородных особ. По левую руку от дороги стояли шеренги малазанцев, которых называли Охотниками за костями. На возвышении за ними разместилась вторая и куда более многочисленная армия, именуемая Войском.

По правую руку выстроились ящеры – солдаты Ве’гат и охотники К’елль – во главе с Матроной. Из-за их спин наперерез Корлат вышла женщина человеческой расы.

Может, присутствие человека придаст ей сил? В противном случае Корлат боялась, что не дойдет. Сердце ее как будто было нараспашку, хотя она-то думала, что самая страшная скорбь позади. Однако при виде тех самых малазанских морпехов – Вала, Быстрого Бена, Калама – старые раны вскрылись вновь. Те тоже заметили Корлат, но удостоили ее лишь приветственным кивком. Такая дистанция, надо признать, несколько задевала.

Возможно, они думали, что Корлат хочет увести у них сержанта. Или даже винили ее в его смерти. А вот теперь ей придется снова встретиться с ними у могилы двух морпехов.

Она выбрала темный гладкий камешек из своей небольшой коллекции. Она знала, как люди умиляются, глядя на кожаные мешочки, что тисте анди всегда носят с собой. Камни в них обозначают тех, кому владелец отдавал свое сердце. У Корлат их было совсем немного: один – для Аномандра Рейка, один – для Орфантала, ее погибшего брата, один – для Спиннока Дюрава, который не обращал внимания на ее низкое происхождение. И еще один – для Скворца. Не хватало, пожалуй, только двух: для королевы Йан Товис и для владыки Нимандра.

Ими не разбрасывались. Отдать такой камень значило отказаться от любви и навсегда о ней забыть.

С другой стороны, глупо было находить камень для человека, чью любовь Корлат знала так недолго. Он не чувствовал – и не мог чувствовать – того же, что чувствовала она. У них просто не было времени построить что-то долговечное.

А потом он умер, словно бросил ее и оставил с камнем – с безжизненным, твердым камнем, в который превратилось ее сердце.

«Мертвые забывают нас, – говорил Галлан. – Именно поэтому мы и боимся смерти».

Там, на далеком кургане, что теперь зовут Пробуждением, Корлат показалось… Какой-то шепот, какой-то старый и до боли знакомый образ… Она будто бы ощутила на себе его взгляд… Нет, глупая. Просто на том холме были его солдаты. Если он и пришел туда, то лишь ради них.

Приближение женщины из рядов к’чейн че’маллей отвлекло Корлат от воспоминаний.

– Смелость подводит меня, – произнесла она со скорбной полуулыбкой.

Женщина – уже немолодая и ничем не примечательная – посмотрела на Корлат.

– Что это у тебя в руке?

Корлат хотела было спрятать камень за спину, но передумала и со вздохом раскрыла ладонь.

– Дар. Для кургана. Я встречала похожий обычай…

– Ты их знала?

Корлат почувствовала, что ей нужно уйти.

– Нет. Прости. Мне пора.

Но женщина взяла ее под руку.

– Пойдем со мной, и я расскажу про Смертного меча Геслера и Кованого щита Урагана.

– Я здесь лишняя…

– Сомневаюсь, – возразила женщина. – Впрочем, решать тебе. Меня зовут Калит.

– Корлат.

– Они отбили сердце Увечного бога, – начала рассказ Калит. – Однако я помню их за другое. Они были упрямы. Постоянно перебрехивались, как… как собаки. Насмехались над своими титулами, врали друг другу. Мне тоже врали. Сочиняли всякие байки про свои приключения. Горящие моря, драконы, безголовые тисте анди…

Корлат подумала было вставить несколько слов, но решила промолчать.

– Все время, что я их знала, – продолжала Калит, не замечая ее реакции, – они ругались без остановки, даже посреди ужасной битвы. И тем не менее эти двое малазанцев всегда делали все, что нужно. Каждый раз.

Она кивком указала в сторону Шпиля.

– Они попали туда, преодолев стены пламени, – тогда-то я и поняла, что все те байки, возможно, были правдивы. Ураган погиб на лестнице, не пуская спятившую ведьму к сердцу. То пламя все же оказалось сильнее. Геслер же погиб, спасая собаку. Так говорят… Вот она, Корлат, – сказала Калит, показывая пальцем, – сторожит вход в курган. Видишь, все собрались? Ждут меня, потому что никого больше она не пропускает. Я сама затащила тело Геслера внутрь…

Женщина вдруг замолчала. Опустив взгляд, Корлат увидела, как исказилось ее лицо, – похоже, только теперь смысл собственных слов дошел до нее. У Калит подкосились ноги, и она упала бы, если бы не повисла на руке у Корлат.

– Про… прости, – пробормотала женщина, выпрямляясь. – Я не хотела… Ох, что же я…

– Ничего, я с тобой, – сказала Корлат.

Они пошли дальше.

Небольшая группка людей, стоящих перед курганом, расступилась. На Корлат смотрели с неменьшим удивлением, чем на Калит. Среди солдат она узнала Быстрого Бена с Каламом, Вала и седобородого Скрипача, лучшего друга Скворца. Под их суровыми взглядами она изо всех сил старалась сохранить достоинство. Там же стояли мать с дочерью – дочь, еще совсем ребенок, дымила растабаком. Женщина напротив тоже курила, а ее статный спутник – нет. Белолицый баргаст, не стесняясь и не скрывая своих желаний, поедал Корлат глазами.

За бывшими подчиненными Скворца стояли мужчина и женщина – похожие, будто родственники, – а с ними пожилой Высший жрец в церемониальном облачении из золотого шелка, расшитом извивающимися змеями. Чуть поодаль еще кто-то – судя по всему, маг – ковырялся в зубах, а сидящий на табуретке художник что-то ожесточенно черкал угольным клинышком по выбеленной коже. У его ног расположилась огромных размеров жаба.