– Про любовницу… потерянную на луне, она в одиночку возделывала сад.

– Да все не так. Я про историю.

Он пожал плечами.

– Так она мне запомнилась. И твой взгляд, когда ты мне ее рассказывала. Этот взгляд я вспомнил только что.

– А теперь?

– Думаю, – сказал он, – печаль ушла, Апсалар.

– Думаю, – ответила она, – ты прав.

Мальчик смотрел, как старик спускается к пирсу – мальчик, гуляя вдоль берега, видел его почти каждый день в одно и то же время, когда утро тянулось к полудню и вся рыба уже дремала. День за днем он видел старика, несущего дурацкое ведро для рыбы, которой ему не поймать, с привязанной к ручке веревкой – а удочку в другой руке наверняка мог бы перекусить клешней краб.

Скучая, как и каждый день, мальчик неторопливо дошел до края пирса, поглазеть на корабли, укрывшиеся в гавани Малаза. Так он мог помечтать о далеких мирах, где творятся восхитительные и волшебные события, где герои побеждают, а злодеи истекают кровью в грязи.

Мальчик знал, что пока он – никто. Маловат еще. И заперт здесь, где ничего не происходит и никогда не произойдет. Но вот однажды он столкнется с целым миром, и тогда все его узнают, все. Мальчик посмотрел на старика, который, свесив ноги с пирса, насаживал на крючок наживку.

– Ты ничего не поймаешь никогда, – сказал мальчик, лениво потянув ржавое причальное кольцо. – Спишь слишком долго, каждый день.

Старик прищурился на крючок, поправляя вонючую наживку.

– Засиживаюсь допоздна, – ответил он.

– Где? Куда ты ходишь? Я знаю все таверны в районе гавани.

– Знаешь?

– Да, все… и где же ты пьешь?

– А кто говорил про питье, парень? Нет, я только играю.

Мальчик подошел ближе.

– Во что играешь?

– Играю на скрипке.

– В баре?

– Точно так.

– В каком?

– «У Зубоскала».

Старик забросил крючок на леске с грузилом и нагнулся посмотреть, как он уходит на глубину. Мальчик смотрел на него с подозрением.

– Я не дурак, – сказал он.

Старик обернулся и кивнул.

– Это я вижу.

– «Зубоскала» не существует. Это просто легенда. Наваждение. Люди слышат всякое… голоса, звон посуды. Смех.

– А по ночам они больше ничего не слышат?

Мальчик облизнул неожиданно сухие губы.

– Да. Слышат… звуки скрипки. Музыку. Печальную, ужасно печальную.

– Эй, не всегда печальную. Хотя, возможно, это то, что слышат. Но… – Он улыбнулся мальчику. – Мне-то откуда знать, правда?

– Ты такой же, как все прочие, – сказал мальчик, снова глядя на море.

– Это какие же прочие?

– Те, что выдумывают всякие истории. Кто врет – здесь все врут, потому что заняться больше нечем. Прожигают жизнь. Как ты. Ты никогда не поймаешь рыбу. – И он замолчал, чтобы оценить, какой эффект произвел.

– А кто сказал, что мне нужна рыба? – спросил старик, изобразив хитрую улыбку.

– А что, крабы? Тогда не тот пирс. Тут слишком глубоко. Уходит вниз, вниз, без конца!

– Ну да, а на самом дне что? Эту историю когда-нибудь слышал?

Мальчик посмотрел недоверчиво и оскорбленно.

– Думаешь, мне два годика? Там демон, дух старого императора! Но ты же не его ловишь!

– Почему же?

– Ну… ну, удочка сломается! Посмотри на нее!

– Глаза могут нас обманывать, парень. Запомни.

Мальчик фыркнул. Вечно поучают.

– Я не буду таким, как ты, старик. Я, когда вырасту, стану солдатом. И уберусь отсюда. Навсегда. Стану солдатом, буду сражаться в войнах, разбогатею, буду спасать людей и все такое!

Старик, похоже, хотел что-то сказать, но передумал и сказал вот что:

– Да, миру всегда нужны солдаты.

Мальчик решил, что одержал победу – первую из череды побед, ожидающих его в жизни. Когда станет большим. И знаменитым.

– У демона есть зубы, и он съест тебя целиком. И даже если поймаешь его и вытащишь, как ты его убьешь? Никто не может убить его!

– Да никто и не собирался убивать, – ответил старик. – Просто мы давненько не беседовали.

– Ха-ха! Ха-ха-ха!

Высоко над гаванью ярились ветры с моря. Они крутили старый потрепанный флюгер на шесте – как будто демон не знал, куда повернуть.

Наконец внезапный порыв резко развернул его, и с громким скрежетом флюгер заклинило. Ветер бушевал, но десятилетия разложения и ржавчины будто придали ему упорства, и он только подрагивал.

Словно закованный в цепи.

И страница перед нами расплывается.

Век закончен. Пора закрыть книгу.

Мы позаброшены в истории.

Поднимите еще раз потрепанные штандарты Павших. Взгляните сквозь плывущий дым на темные пятна на ткани.

Это кровь нашей жизни, это плата за наши деяния, которые вскоре будут позабыты.

Мы не были такими, какими могут быть люди.

Мы были такими, какими были.

Помните нас.