Куава кивнула. И совершенно не по-жречески шмыгнула носом.

– Интересно… – протянул я.

Но к этому мы еще вернемся. Кинул взгляд на часы, не обнаружил их, чертыхнулся.

– Слушай, а тут как время идет? Я к тому, что видят сейчас наши надзиратели.

Психология, ребята, она в мелочах. «Мы», «нам» и так далее. Привязываешь себя к другому человеку на понятийном уровне – заставляешь его принять мысль, что в данной ситуации нет «я» и «он», но есть «мы». Товарищи по несчастью. Люди, которые просто обязаны объединиться перед лицом общего врага.

– Тут быстрее. Мы просто сидим и держим в руках кипу. Не знаю, сколько точно, минуты две.

Это хорошо! Значит, Тень еще не успел насторожиться и бахнуть своим «постановщиком помех». Интересно, кстати, а эта его способность влияет на это место?

– Славно! А где мы находимся?

Не то чтобы это было важно, я бы даже сказал, совершенно не принципиально, но вопросы – они же как сложное плетение. Одна петля взаимодействует с другой. Ответь на один вопрос – и на следующий промолчать куда сложнее.

– В храме Инту.

А, ну конечно! Где же еще!

– И ты можешь сюда в любое время попасть?

– Одна – нет. С учеником или с ткачом. – В этом месте девушка встрепенулась, словно из транса вышла, и взглянула на меня с интересом. – Или с подношением Инту.

И сжала пальцы на рукояти тесака.

– Стоп-стоп-стоп! Куава! – я вскинул руки. – Давай не будем пляски вокруг жертвенника устраивать! Я уже не связан, к тому же твой бог уже выразился по моему поводу. Вполне определенно!

Пальцы расслабились, и взгляд инки потух. М-да, ничего себе у нее настроение скачет! Жизнь в одиночестве никому на пользу не идет.

– Я не жертва, с этим мы вроде определились. Кто там остается? Ткач или ученик? Ничего не скажу про ткача, но учеником я вполне могу быть!

– Зачем мне учить слугу врага? – тускло поинтересовалась девушка.

– Я не служу папистам! Я пытаюсь от них сбежать, попутно серьезно наказав за свое похищение. Будь ты капельку умнее, поняла бы, что открытое противостояние врагу хорошо только в сказках. Особенно если у того преимущество в силе. В реальности такой стиль поведения заканчивается кандалами или перерезанной глоткой.

Инка тряхнула головой:

– Ты можешь так говорить, чтобы выведать тайны моего народа.

Ну, логичное предположение, что тут скажешь! Есть все-таки у девчонки мозги.

– Которые ты должна передать своей дочери? Которую хочешь назвать Ахчок?

Глаза Куавы расширились от удивления, а губы, против воли хозяйки, сами сложились в слово «как?»

– Я пророк, помнишь? Я могу просмотреть твою жизнь от рождения до смерти. – Больше блефа, Антошин! – Мне нет необходимости втираться к тебе в доверие, чтобы получить знания. Я могу просто увидеть их. И я бы так и поступил, если бы служил папистам. Но я им не служу. Мне они такие же враги, как и тебе. Я просто предлагаю объединиться и вместе бороться с ними!

Кажется, девчонка мне все-таки поверила. По крайней мере, хотела поверить. Трудно быть одной просто так, но куда сложнее в одиночку бороться. Ей нужен был союзник. Не меньше, чем мне. И она об этом задумалась. Теперь ей просто нужно время, чтобы принять необходимость союза со мной.

– Ты пока ничего не говори. Не отвечай. Потом решишь и скажешь. Я придумаю для отца Доминика что-нибудь. Какую-то убедительную причину, почему ты будешь со мной откровенна. А там… Можно будет скормить папистам какие-нибудь неважные сведения, чтобы они поверили.

– Какие? – тут же взвилась инка.

Она не планировала отдавать врагу и крошки знаний.

Стратегическое мышление явно не ее конек. Хотя что взять с девушки, большую часть времени прожившей в горах в одиночестве? Которая смыслом своего существования считает передачу знаний мертвого рода своей не рожденной еще дочери? Ладно, для этого в нашем новообразованном тандеме есть я.

– Понятия не имею, Куава. Что-то, что они и сами могут знать. Что-то, что не способно навредить тебе или мне. Еще раз прошу, не отвечай сейчас. Подумай. Пока от тебя мне нужно только принципиальное согласие работать вместе. Хорошо?

С некоторой задержкой, очень неуверенно, но инка все-таки кивнула.

– Отлично! Тогда вытаскивай нас отсюда. Как бы наш надсмотрщик не начал беспокоиться.

Глава 8. Магомет идет к горе

Перед тем как бежать и радовать доброго дедушку Доминика, мы с Куавой разыграли маленькую сценку, которую пару раз отрепетировали на вершине пирамиды. Специально для Тени – он ведь должен был что-то рассказать своему хозяину. А то просидели, промолчали – подозрительно же! Незачем было нашим тюремщикам знать о возможности беседовать в «складке пространства». Так что я поугрожал инке, она покричала на меня в ответ, и все остались довольны. По завершении постановки школьного театрального кружка я отправился на доклад, оставив девушку в слезах.

Я не слишком раздумывал о природе того места, в котором инка вскрыла мне грудную клетку и игралась с сердцем. Определил его для себя как «складку пространства» и на том успокоился. Какого пространства? Что за складка? Частностями голову я не забивал. Психика укрепилась, не иначе: все, что не имело объяснения прямо сейчас, получало инвентарный номер и убиралось на полочку подальше. До лучших времен. Я как решил: если над каждой странностью морщить мозг, то вскорости он просто взорвется. А так одним антинаучным объяснением больше, одним меньше…

Хотя, если быть совсем честным, то возможное наличие в этом самой «складке» некой сущности, которую Куава считала божеством – творцом всего сущего и главой инкского пантеона по имени Инту – несколько напрягало. Конечно, девчонка могла просто верить, что он незримо присутствовал и отвечал на ее вопросы, а на самом деле никого там не было. Но я-то тоже видел птицу, ставшую зрачком солнца! И тучку, принятую Куавой, да и мной тоже, за знак заканчивать уже с этими играми в наказание предателей. Что это было? Гипноз?

Впрочем, бог с ним, с Инту. Хватало проблем и без него. Тот же Доминик, например.

Спешил к нему на доклад я по причине весьма прозаической – проклятый ментальный блок в моей голове. Внутри все просто переворачивалось от желания поскорее поделиться ценными сведениями. Как дите, ей-богу – папа, смотри, как я могу! Бороться с этим не было никаких сил, но, с другой стороны, правда – вещь в себе. Факты редко избавлены от свиты оценочного суждения. Да и вообще, что-то можно было утаить, на чем-то сместить акценты, и история заиграет новыми красками. При желании и некотором опыте (а я им обладал) можно было рассказать такую историю, которая ничего общего с реальностью иметь не будет.

По дороге к келье я на скорую руку накидал план разговора с магистром. Без плана в таком деле никак: его ведь нужно убедить не только в том, что